Недавно протоиерей Алексеевского женского монастыря Москвы Артемий Владимиров пообщался с автором теории эволюции Чарльзом Дарвином. В ходе этой беседы проклятый нечестивец Дарвин, очевидно, овладев в аду доселе неизвестным ему великим и могучим русским языком, сообщил протоирею, что раскаивается в своей богомерзкой теории, — о чем протоирей и сообщил urbi et orbi на телеканале «Спас».
Тут я должна, конечно, сообщить, что это совершеннейший плагиат.
Дело в том, что еще ранние христиане утверждали, что могут воскрешать мертвых. Не только Иисус. Они сами. Мертвых воскрешает Фома в «Деяниях Фомы», Петр в «Деяниях Петра» и так далее.
Апостол Иоанн даже передает свое умение воскрешать мертвых по цепочке ученикам. Апостол Андрей в «Деяниях Андрея» воскрешает оптом 40 человек — всю команду утонувшего корабля.
При этом, естественно, ранние христиане не могли пройти мимо сюжетных возможностей, которые предоставляло воскрешение мертвых. Ведь воскресший человек побывал на том свете и своими глазами видел, что там происходит. Он был свидетелем —в буквальном смысле слова. Напомню, что греческое слово мартюc,т.е. мученик (отсюда — мартиролог) в своем первоначальном значении есть именно «свидетель». Точно так же устроено арамейское слово «сахед». Это «свидетель» в значении «мученик». От арамейского «сахед» происходит современное арабское «шахид». Шахиды — это тоже мученики-свидетели.
Все воскрешенные христианами свидетели на арамейском оригинале являлись шахидами. В этом смысле Дарвин, явившийся протоирею Артемию, тоже шахид.
Все эти свидетели свидетельствовали всегда об одном. Они свидетельствовали, что своими глазами видели райское блаженство, которое ожидает тех, кто дает бабло епископам. И адские муки, которые ожидают тех, кто не слушается этих добрых людей.
Возьмем, например, текст, известный как «Деяния Фомы». В этих «Деяниях» царь Гундафор поручает апостолу Фоме, приплывшему в Индию и отрекомендовавшемуся Гундафору как прекрасный архитектор, построить дворец. Царь в достатке снабжает его деньгами и провизией для рабочих. Фома дворец не строит, а деньги и еду раздает народу, одновременно проповедуя Евангелие. Фоме справедливо кажется, что добрым словом и раздачей денег можно привлечь больше душ, чем просто добрым словом.
В конце концов при таком нетрадиционном подходе к девелопменту деньги на дворец оказываются растрачены. Царь вызывает Фому и получает ответ, что Фома построил царю незримый дворец, который царь не видит при жизни, но узрит после смерти. Как легко можно себе представить, царь оказался не очень удовлетворен таким ответом и приговорил Фому к смерти за казнокрадство.
Однако в это время, на счастье Фомы, умирает брат царя по имени Гад. Первое, что он видит, попав на небо, — это тот самый дворец, о котором говорил Фома.
Гад воскресает и, конечно, свидетельствует перед царем, что Фома вовсе не съединороссил деньги, а, наоборот, обеспечил на эти деньги царю райское блаженство.
Общий занавес. Фоме снова выделяют бюджетное бабло. Все довольны.
Так что протоиерей Артемий Владимиров является наследником старой доброй традиции. Так держать. Видимо, в следующий раз он встретит в аду душу Бориса Березовского, который будет жариться на сковородке и, истошно вопя, собственноустно раскаиваться в том, что он был при жизни врагом российского народа.
Против личного свидетельства не поспоришь, знаете ли.
