Между садом и лесом

Начну свой очередной рассказ, как всегда, с природы.

Литературоведу Владимиру Лакшину принадлежит наблюдение: у Толстого — лес, чащоба, у Тургенева — рощи, у Чехова — сад. Место встречи цивилизации, человека с природой, их взаимная необходимость, «консенсус» — сад не может жить без человека, а человек — без сада, иначе оба дичают. Слово «усадьба» то и значит — нахождение у сада.

Он здесь яблоневый справа от нашего корпуса, а слева — лес. Настоящий, Тропаревский (изрядный его «кусок» огражден забором интерната). Березы, липы, корабельные сосны… Белки, лесные птицы, семья уточек… Синички по весне говорят: «Цвирл, цвирл!», а воробушки: «Мы выжили, мы дожили до самой до весны, теперь сидим, чирикаем, мы живы, живы мы!» (Огромная для меня беда: уже год, как пропали воробушки, все до единого. Слушала объяснения экологов, что дело в «этих модных» зеленых газонах, что-то с ними не то, воробышкам нечем кормить детей, и они не размножаются. Потом мне друзья с разных концов Москвы сообщали в утешение, что там-то и там еще есть воробьи! Просто все они поют-чирикают только в кустах. Такие вот поющие кусты. Может, наш садовник перестарался, убирая кусты для возлюбленных клумб, газонов своих? Если у вас есть объяснение, пришлите, пожалуйста, утешьте меня. И садовника.)

Но сейчас — о другом. О главном.

Это, конечно, лишь мой усталый вздох. Бог бы, может, и дал — но кто остановит безумное человечество в этой гонке «вооружений» — все новых и новых «игрушек», гаджетов и прочего. Бог ведь не начальник, а Учитель, Отче, Отец. Просто он не может, не имеет права что-либо запретить дитяти неразумному в лице человечества, наказать и поставить в угол. Только сам, сами должны делать ошибки, извлекать уроки и тому подобное.

…Помню, как раз в первый год моего спасительного пребывания здесь (этот эпитет я приняла далеко не сразу) как раз началась оптимизация. И с самого уязвимого звена: с санитарок. В нашем отделении милосердия, то есть паллиативной помощи, когда оно становится для большинства «конечной станцией» на жизненном пути, работа санитарок — «не сахар». Всех умыть, подмыть (по несколько раз в день), сменить памперсы (тоже не раз и не два), вынести, перевернуть, расправить простынку, накормить с ложечки, напоить из поильника, мыть и мыть полы в палатах, коридоре, туалете, умывальнике, столовой, буфете… А еще и баня — всех нужно вымыть, так часто, как это необходимо… Они трут и трут линолеум, того и гляди до дыр протрут, и не дай бог, чуткое обоняние старшей медицинской сестры, легендарной Лолиты Георгиевны, «ухватит» в коридоре «не тот» запах — опять все перемывать…

Усилиями заведующей отделением и старшей медицинской сестры — тут создана уникальная атмосфера содружества, взаимопомощи, даже веселья и радости.

Неизбежные увольнения, ибо новые правила стали неприемлемы для многих, очень многих…Слезы втихаря перед разлукой…

Вечерами я слышала их, и мозги бешено крутились: Господи, как сделать хотя бы один этот этаж без изменений, вне новаций, сколько денег собрать на такой эксперимент? Хотя бы один этаж на всю Москву, и в итоге сравнить результаты: где они выше, лучше? Не придумала, не защитила…

И, наконец, грянуло самое важное: реформа интернатов.

Мы в тренде?

Многие центральные СМИ и сайты этой весной каждый по-своему бурно освещают грядущую реформу ПНИ (психоневрологических интернатов).

Общемировой тренд — инклюзия (включение) инвалидов в общество. И для этого в том числе — расселение интернатов.

Имеется в виду прежде всего строительство социальных квартир с поддержкой медперсонала взамен гигантских интернатов.

Но в России пока намечено лишь полгода усиленного мониторинга всех ПНИ силами Минздрава совместно с властями субъектов РФ и Центром имени Сербского с целью освидетельствования всех россиян, живущих там. Как продолжает излагать Алексей Тарасов в «Новой газете» (№ 43 за 19.04.2019), «с оценкой обоснованности нахождения каждого в ПНИ и его способности к социализации. В результате в каждом регионе в октябре должен появиться реестр нуждающихся в сопровождаемом проживании, обучении или переобучении, в трудоустройстве и мерах соцподдержки».

Гораздо ближе к жизни с ее противоречиями публикация беседы журналиста Ольги Алленовой с директором Центра лечебной педагогики на сайте «Православие и мир».

Дай Бог, чтобы за эти полгода удалось составить хотя бы вчерне индивидуальную карту (траекторию) развития личности каждого.

Ведь многие здесь не умеют читать, писать, считать, внятно (а то и вовсе) говорить.

В анамнезе — сталинизм

Буквально на моих глазах интернат перестает быть закрытой системой, все больше разворачивается лицом к обществу, людям — будь то волонтеры, ставшие настоящими друзьями здешним ребятам — певцы, музыканты, а то и вовсе байкеры «Ночные волки».

Но само общество, так называемые «обычные» люди, отстает от этого движения — и это настоящая драма.

«Наш фонд «Галчонок» занимается детьми с органическими поражениями центральной нервной системы, — рассказывает актриса Юлия Пересильд. — И самый большой ужас матерей этих детей — детские площадки. Они ходят к психологам, они проходят всевозможные курсы, а потом они приходят на детскую площадку и начинается ад. Потому что родители других, обычных детей хватают их и тащат оттуда, приговаривая: «Пойдем, пойдем, не надо тебе…» Я видела это не раз. Мы же так делаем нравственными калеками наших детей!»

У нас же замалчивается и тот факт, что сразу после войны, в 1945-м, Сталин втихаря отправил наиболее покалеченных фронтовиков в отдаленные северные лагеря — чтоб не портили «картинку» Победы.

Высылали из Москвы калек, инвалидов и в более поздние времена — при Хрущеве, на время Всемирного фестиваля молодежи; при Брежневе — на период Олимпиады, например. Леонид Иванович Мусатов, прежний директор интерната, а теперь его президент, с горечью сравнивает два подхода: «В Париже с гордостью показывают Дом инвалидов, площадь Инвалидов, построенные в честь инвалидов войны 1812 года; в Москве же еще недавно высылали таких людей за 101-й километр».

Новый директор, Андрей Владимирович Бесштанько, лично ежемесячно (на собрании) и в любое время — у себя в кабинете — встречается с родственниками, родителями ребят. Успокаивает: «Никто вас отсюда не переселит, помимо вашего желания. Оборудуем тренировочную комнату — где будет кухня, будем учиться готовить себе еду, готовиться к самостоятельной жизни». Во время обходов пожимает каждому руку, приобнимает за плечи, ерошит волосы, улыбается — он наш друг, мы единый организм. Это нельзя скопировать, сыграть… Просто они оба из какого-то общего небесного инкубатора, хоть и в разных возрастных категориях.

Спецназ человечества, или Тренажер человеколюбия

В нашем отделении милосердия есть комната — «музыкальный салон Кати». Она очень общительная, разговаривает, много читает (в том числе и вслух), озвучивает, так сказать, мысли и пожелания своих соседей. Умный взгляд, высокий лоб. Постоянно включен телевизор — девочки в курсе мировых новостей; «Муз-ТВ», сериалы, любимые фильмы живо обсуждаются. Вокруг нее всегда подружки с этажа. И слышен ее заливистый смех. Еще она выводит в тетрадке нечитаемые буквы сплошным текстом, без промежутков — дневник: что ела, как спала. Прочесть невозможно. Вся надежда на пишущую машинку — это еще обозреватель «Новой» Зоя Ерошок, когда была у нас в гостях, предложила (планшет с touch screen не подходит). Эта комната, где живут самые тяжелые пациентки, — что-то вроде тренажера подлинного человеколюбия. Оба директора подолгу засиживаются тут, разговаривают с Катей, с другими девочками или молча наблюдают.

Финский нейропсихолог Елена Вяхякуопос, автор программы реорганизации интернатов в Финляндии, затем работала экспертом Программы развития ООН по реформированию интернатов, а сейчас руководит проектом Евросоюза «Развитие служб социальной инклюзии» в Македонии, вызвала мое полное доверие, когда лет пять назад я прочла ее книгу «Искры, летящие вверх» — о ее первом знакомстве с инвалидами в интернатах Финляндии и России.

…Каждый из нас рождается в этот мир для чего-то своего, что только он один может сделать. Кто-то пишет книги, кто-то делает ракеты, а кто-то просто пробудет немного в этом мире, подарив тем, кто рядом, важные мысли, сильные чувства, глубокие переживания. И это только то, что мы видим. Но кто знает, может быть, есть еще и невидимый нам мир, в котором решаются наши судьбы и будущее, в котором те, кто кажется нам особенно тяжелым инвалидом, ведут свою борьбу за Свет против Тьмы. Безмолвные и недвижимые здесь, они скачут там на белых конях, одетые в серебряные доспехи, и, зная тьму лучше нас, вызывают ее на бой в самых страшных и глубоких ущельях запредельного мира. Рыцари особого назначения, спецназ человечества, дающие каждому, кто приближается к ним, особые возможности делать добро и становиться лучше.

«Сигаретой опиши колечко…»

Из заявления в департамент здравоохранения и департамент труда и соцзащиты населения г. Москвы (в ответ на слух, что с 1 июня запретят курить даже на территории интерната):

…Сразу вспомнила, как тогда, когда в Европе только начиналась борьба с курением, французская писательница Франсуаза Саган выступила в печати, назвав эту борьбу фашизмом. Запомнилась мне позиция и нашего российского публициста и писателя Михаила Веллера, заявившего, что «эта цивилизация создана курящими людьми». Но в эту глобальность я не ввязываюсь.

Речь — о психически нездоровых людях. За десятилетия своей болезни (МДП, или биполярное расстройство) я повидала множество психушек — и по Москве, и по стране. Помню, в начале девяностых оказалась в Центре психологического здоровья под Симферополем. Как раз в стране грянул табачный кризис — сигареты просто исчезли из продажи. И вот каждое утро мы выходили «на охоту за окурками». Потом каждый «бычок» пускали по кругу в курилке. Никогда не забуду молящий взгляд кого-то из молчащих курильщиков, прикованный к окурку в моей руке. Злилась до слез — и все же давала затянуться…

Всевозможные запреты лишь увеличивают ценность каждой сигареты, и курящие вообще ни о чем не могут думать, кроме как о заветной и запретной теме. Вспомните все те же девяностые, когда сигареты были своего рода валютой во многих больницах или других учреждениях «вынужденного пребывания», ею расплачивались за помощь в уборке туалетов….

Курить вредно, мы совместно с врачами стараемся преодолеть эту пагубную привычку, мягко, без «категорических» запретов. На территории интерната оборудованы специальные места «для курения» — в соответствии со всеми нормами противопожарной безопасности. Таким образом, мы, «ведомые нехорошей привычкой», — больше гуляем, а количество выкуренных сигарет — снижается.

Да, запрет предусмотрен законом. Однако это наш дом, это наше место жительства!

Вечно ваша Ольга Мариничева

*«Новая газета» от 15.07.2016, 24.07.2017, 02.10.2017, 19.12.2018.