ИнтервьюПолитика

«Ищу поддержки не у партий, а у соседей»

Зачем финансист Кирилл Никитин идет в Мосгордуму

По 42-му округу в Мосгордуму избирается самовыдвиженец Кирилл Никитин, директор Центра налоговой политики МГУ, председатель профильного комитета «Деловой России». Оппонент Никитина Анастасия Брюханова, незарегистрированный кандидат от «Яблока» и мундеп района Щукино, в интервью «Новой» назвала его «единороссом». Сам Никитин возражает: это утверждение не имеет под собой никаких оснований. Он также указывает, со ссылкой на официальные материалы избиркома, на некорректность данных, опубликованных в материале «Штабы на лямках», касающихся его расходов на избирательную кампанию, и комментирует ее финансирование. Кроме того, Никитин подписал петицию газеты о прекращении дела о «массовых беспорядках» в Москве. Мы планировали опубликовать текст, в котором Никитин отвечает на наши вопросы, как обычное интервью, в продолжение дискуссии о трудных московских выборах-2019. Взгляды кандидата, в частности на бюджет Москвы, представляют явный общественный интерес. Пока текст готовился, началась финальная фаза предвыборной кампании, и теперь мы вынуждены публиковать его как агитационный материал — с соответствующей пометкой.
Агитационный материал
Фото из личного архива Кирилла Никитина
Фото из личного архива Кирилла Никитина

Вы уже участвовали в муниципальных выборах в 2004 году, но тогда избирком не принял ваши подписи. Давно увлекаетесь политикой?

Был смешной эпизод в 1994 году, когда на итоговом собеседовании на мою первую работу на полный рабочий день меня спросили, кем я себя вижу через 20 лет. Сейчас я знаю, что «правильным» ответом было бы сказать: «Конечно же, партнером вашей компании». Но тогда я мало что знал и сказал, что надеюсь к этому времени заниматься политикой. Потом я погрузился в карьеру и сосредоточился на профессиональном развитии в консалтинге и околоуниверситетской среде — читал лекции в МГУ, а потом основал там Центр налоговой политики.

В 2004 году это было достаточно спонтанное решение — принять участие в муниципальных выборах. То, что делается без особой подготовки, обычно быстро заканчивается. Мы тогда распечатали подписные листы и решили их оптимизировать: дату и месяц оставили пустыми, а в графе «год» впечатали 2004. На этом основании наши подписи и были признаны недействительными. Про эту историю я вспомнил не так давно, когда снова начал этим заниматься. Я пристально наблюдал за двумя муниципальными кампаниями в 2012 и 2017 годах на фоне всеобщего увеличения внимания к политическим процессам, участвовал в публичных акциях вроде «Белого кольца».

На выборах в Мосгордуму в 2014 году была мысль снова попробовать, но тогда я оценил свою готовность и пришел к выводу, что овчинка выделки не стоит. А в 2019 году как-то сложились сразу все факторы: я заранее начал продумывать, как организовать кампанию, при этом округ, в котором я баллотируюсь, хорошо мне знаком, я здесь долгое время живу. Я стал прикидывать, насколько мои политические взгляды могут оказаться востребованными в этом районе, — а он, как вы знаете, достаточно оппозиционный, мы это видели как минимум по последним муниципальным выборам. И в итоге я принял решение, что выдвинусь.

Решили, что у вас достаточно оппозиционные взгляды?

Еще пять лет назад я сказал бы, что мои взгляды умеренно оппозиционные. Но на данный момент, если честно, в городской политике я не вижу оснований для разделения на «мы» и «они», на «власть» и «оппозицию». Есть различия стилистические, есть содержательные, например, в части учета мнения граждан. Например, в программе реновации заинтересовано 95 % участников, потому что переехать из старого дома в новое здание в пределах своего района с поправочным коэффициентом — это очень хороший вариант. Но вот процесс принятия решения по программе явным образом не способствовал ее популяризации.

У нас городская власть любит людей пытаться облагодетельствовать насильно.

Мы помним, сколько было общественного давления, чтобы переселение происходило не в пределах округа, а в пределах района, чтобы «молчунов» во время голосования не засчитывали за тех, кто проголосовал «за» и так далее, я сам принимал активное участие в этих обсуждениях и считаю, что многое могло быть сделано изначально иначе, с учетом мнения горожан, а не постфактум под нашим давлением и уже на фоне негатива.

Сейчас разлом между властью и оппозицией проходит по очевидной линии: первых зарегистрировали на выборы в Мосгордуму, а вторых за некоторым исключением не допустили.

Я неоднократно говорил о том, что выступаю за регистрацию всех кандидатов, которые сдали подписи. Поскольку я глубоко погружен в процесс, то вижу, что некоторые подписи действительно могли быть не безупречны. Но на общем фоне происходящего я даже говорить об этом не хочу. Я хочу выиграть в конкурентной борьбе, чтобы потом никто не мог предъявить мне претензии в том, что не было сильных (или представляющихся отдельным группам избирателей сильными) оппонентов. И потом, почему незарегистрированная Брюханова — это сильный оппонент, а все остальные кандидаты в моем округе — нет?

При этом я, в принципе, считаю механизм сбора подписей идиотским. Как человек, занимающийся экспертизой, я привык смотреть на мировой опыт. В мажоритарных округах в США или Великобритании всегда проводится различие между кандидатами от основных партий, от мелких партий и независимыми кандидатами. Первые всегда имеют доступ к собственной процедуре выдвижения, потому что на основе предыдущих выборов презюмируется, что у них есть определенная поддержка. Есть мелкие партии — это серединная ситуация. И есть независимые кандидаты.

Все заинтересованы в том, чтобы люди могли реализовать свое пассивное избирательное право, но бюллетени при этом не выглядели как рулон туалетной бумаги. Нельзя регистрировать всех, кто заявится, — надо, чтобы кандидат представлял кого-то, кроме себя. Значит, надо либо наделить правом выдвижения другие субъекты — домкомы, профсоюзы и так далее. Либо поступить значительно проще. Кандидата должно выдвинуть какое-то количество жителей, его потенциальных избирателей. Но при этом норматив нужно устанавливать не от числа жителей округа, а от числа проголосовавших на последних выборах.

Какая разница, сколько людей живет в округе? Важно, кто участвует в выборах.

Это сразу в 3–5 раз роняет норматив, примерно до 900–1000 подписей, что вполне посильно.

Во-вторых, надо, чтобы человек мог поддержать только одного кандидата. И главное, чтобы эта процедура была публичной. Например, чтобы подписи размещались на сайте госуслуг с каким-то персональным идентификатором. И тогда мы запустили бы автоматический процесс проверки подписей: не графолог, не эксперт МВД и не член избиркома бы решал, поддержал ли меня этот гражданин или нет, а он сам. Это такой механизм публичной петиции в поддержку кандидата. Вот таким способом лечится этот процесс. А пока он такой кривой и субъективный, какие бы ни были претензии к кандидатам, все, кто сдал подписи, должны быть зарегистрированы.

На московских выборах «Единую Россию» в основном представляют самовыдвиженцы, которые скрывают свою партийную аффилиацию. Если посмотреть списки кандидатов для протестного голосования, то вы в них числитесь как провластный кандидат. Есть ли у вас какие-то связи с политическими организациями?

С 1990 года, когда я поступил в университет и забрал свой комсомольский билет из школы, я ни в каких политических организациях не состоял и не собираюсь. Почему? Это скорее недостаток, чем достоинство, но я не люблю коллективные организации. Групповые разговоры и договоренности — да, но не организации. Я с большим уважением отношусь к «Деловой России», где занимаюсь налоговым комитетом, но это не политическая партия. Перед выдвижением у меня был разговор с одной партией из парламентской оппозиции…

То есть не с «Единой Россией»?

Нет. И более детальный разговор с одной несистемной партией о возможности моей поддержки. Я подумал и пришел к выводу, что пойду сам. В спектре партий нет такой организации, в которой я хотел бы состоять. Тем более, поскольку уровень известности у меня невысокий, сбор подписей был активной агиткампанией, очень полезной для меня. При этом хочу сделать оговорку: я не испытываю ненависти к людям по принципу принадлежности к политической партии, в том числе «Единой России». Я оцениваю людей по порядочности, профессиональности и договороспособности. В каждой политической партии есть люди, удовлетворяющие этим критериям.

Недавно, кстати, появилась новость о том, что «Единая Россия» готова официально поддержать 25 «независимых» кандидатов.

Буду крайне удивлен, если меня поддержит «Единая Россия». Но подчеркну, я ищу поддержку не у политических партий, а у моих соседей.

На встрече с жителями. Фото из личного архива Кирилла Никитина
На встрече с жителями. Фото из личного архива Кирилла Никитина

А почему вас тогда причисляют к провластным кандидатам? По ошибке?

Нет, не по ошибке. Потому что на протяжении многих лет я сотрудничал с самыми разными людьми. По профессии я экономист в области налогообложения. Налоги — это всегда в первую очередь про государство, человека и власть. Как профессионал я не мог бы существовать, не работая с органами власти. При этом я, наверное, единственный экономист такого профиля на рынке, который не работает и никогда не работал в государственных структурах.

И тем не менее против вас не применялся административный ресурс, как против некоторых других кандидатов.

Просто весь мой предыдущий опыт сводится к тому, что если ты идешь на выборы, то в первую очередь должен понимать, что тебя будут мочить. Оппоненты, админресурс — в общем, со всех сторон. Надо быть к этому готовым. Ключевой момент в том, что перед началом кампании ты должен донести потенциальным оппонентам (и провластным, и оппозиционным), что зарегистрировать тебя будет легче, чем не сделать этого. Что ты качественно соберешь подписи с юристами, будешь апеллировать к политическим силам, использовать ресурс СМИ. Чем больше уверенности со стороны кандидата, что он безупречно проведет процесс сбора и регистрации, тем меньше желания против него играть.

Вы были готовы к выдвижению несколько лучше, чем профессиональные политики и районные активисты вроде Галяминой и Яшина?

Я не верю в то, что конкретно Яшин и Милов не собрали подписи. Если в них есть какой-то дефект, то надо разбираться, за счет чего он появился, — был создан искусственно или стал следствием недобросовестности команд. В остальных случаях, я думаю, была комбинация обоих факторов: и избирательное применение законодательства, и некачественная подготовка документов. Некоторые кандидаты, условно говоря, заранее рассчитывали на нерегистрацию и помогли этому, допустив очевидные промахи. В целом же отсутствие сопротивления власти — не обязательно признак управляемости. В моем случае это результат понятности и приемлемости кандидата, который устраивает как население, так и широкую коалицию политических сил.

Я не про политику, я собираюсь отработать пять лет строго по своей повестке.

Это правда, что порядка 18 млн рублей на вашу кампанию пожертвовали структуры, связанные с «Росатомом»?

Все данные по финансированию моей кампании доступны публично. Я никогда не работал с «Росатомом», включая любые дочерние, внучатые и любые другие организации, и не имею никаких обязательств перед этой госкорпорацией. Добавлю, что те, кто меня поддержал, сделали это не потому, что я давал им какие-то обещания. Это безвозмездные пожертвования, а не двусторонний договор. Все оценки в духе «карманный депутат Кириенко» звучат комично: действительно, наконец-то Сергей Кириенко найдет управу на Мосгордуму! Авторов этого бреда не смущает, что это совсем не его уровень госуправления. Если по сути, то я не буду даже пытаться догадываться о причинах моей поддержки. В моем случае никто не делает этого на основе каких бы то ни было тайных обещаний или обязательств. Нравится программа — пожалуйста. Даже весь объем избирательного фонда не мог бы мотивировать меня изменить свои позиции.

Штабы на лямках

Документы провластных кандидатов в Мосгордуму и их соперников из числа системной оппозиции готовились одной командой специалистов. Расследование «Новой»

Это вообще довольно приличная сумма. Сколько всего потратите на кампанию?

Все избиратели, которые придут на участок, смогут увидеть информацию о моих доходах и активах. В документах есть представление о том, что я не первый год зарабатываю приличные деньги и с этой точки зрения в состоянии обеспечить такую кампанию. Другое дело, что законодательство позволяет только 5 % фонда обеспечивать собственными взносами, что я и сделал, внеся 1 млн 750 тысяч рублей из максимальной суммы в 35 млн. Я уверен, что не наберу столько денег (до максимума), да и не знаю, на что их тратить.

Могу сказать, что на сбор подписей я потратил около 1,5 млн рублей, по 200 рублей на подпись.

Во сколько обойдется вся кампания, сказать сложно, сейчас самый пик расходов. Поскольку я не артист эстрады и не телеведущий, моя первая задача — это повышение узнаваемости. Поэтому я ношусь юлой по всему округу, устанавливаю агитационные кубы, печатаю материалы, снимаю ролики, устанавливаю рекламу у подъездов. На это уходит основная часть средств. Плюс, конечно, социология: важно делать замеры общественного мнения. Поэтому, думаю, примерно в 20 млн руб. (эти цифры есть на официальном сайте избиркома) я уложусь.

На встрече с жителями. Фото из личного архива Кирилла Никитина
На встрече с жителями. Фото из личного архива Кирилла Никитина

Вы сказали, что еще несколько лет назад придерживались более оппозиционных взглядов, чем сейчас. Что изменилось?

Я бы сказал, что дело в жизненном опыте. Полагаю, что в рамках жизни в городе 90% людей, кроме каких-то радикалов, могут спокойно договариваться между собой. У меня по-прежнему есть масса претензий к действующей власти. Часть из них связана с патерналистским уклоном и недостаточным учетом мнения людей. Я считаю, что люди должны играть активную роль в определении курса развития страны и отдельно в том, что происходит с городским бюджетом.

Один из ключевых посылов моей кампании состоит в том, что горожане должны иметь возможность влиять на бюджет через соответствующие механизмы: публичные слушания, сбор заявок, сбор инициатив и работу депутатских комиссий. Мосгордума рассматривала бюджет в 10 комиссиях, но ни одного отчета я не нашел. Это что — нечего сказать или секреты какие-то? Я уверен, что навязанный бюджет хуже бюджета, который можно корректировать в рамках представительских процессов.

Такого рода системных проблем я вижу много и считаю, что через присутствие в Мосгордуме в нормальном диалоге с коммунистами, «Единой Россией», новыми независимыми — да кем угодно — вполне можно изменить ситуацию. Абсолютно все стороны заинтересованы в том, чтобы роль Мосгордумы в бюджетном процессе увеличивалась.

Почему тогда этого не произошло уже давно? Вроде бы Мосгордума существует не первый год, а люди в новом созыве будут примерно те же самые.

Я в этом не уверен. Тут есть комбинация двух факторов. Как вы знаете, Мосгордума долгое время формировалась по принципу: некоторое количество директоров школ, главврачей, соцработников, артистов эстрады. Здесь проблема еще и в том, что люди охотно голосуют за человека в белом халате, не сильно заморачиваясь вопросом его программы, независимостью, конструктивностью в диалоге. Я сильно сомневаюсь, что новый состав будет такой же, как раньше. В обществе сейчас есть запрос на более активную Думу. Но есть еще более важный момент. В Мосгордуме сейчас нет профессиональных экономистов, которые в состоянии обсуждать бюджетные процессы не на уровне «что строить — школы или бордюры». А воспринимать бюджет Москвы как целостную картину, а потом еще уметь спускаться к деталям и задавать конкретные вопросы. Таких людей в Мосгордуме до сих пор не было.

Для этого обязательно нужен именно экономист? Навальный и его сторонники тоже неплохо справляются с контролем бюджетных средств.

Как гражданин, я позитивно отношусь к любой антикоррупционной деятельности и считаю, что он во многом заложил ряд идей, которые изменили ситуацию на рынке госзаказа. Любой госаудит стоит денег, а деятельность Навального налогоплательщику ничего не стоит, и уже поэтому она априори сверхэффективна. Но в Москве бюджет состоит из 2,5 трлн рублей, формируется программным методом и занимает 400 страниц, в которые никто никогда не погружался. Дискуссия всегда сводится к тому, как тратить деньги.

А слышали вы хоть раз тезис, что главная проблема в том, что Москва в бюджетном процессе не связывает доходную и расходную части? Собирает по максимуму деньги — у нас одни из самых высоких налогов, достаточно мало налоговых льгот — и на этой основе уже десятилетия исполняет бюджет с профицитом.

Но госорганы — это не корпорации, им прибыль показывать не надо.

Профицитный бюджет означает, что налоговые ставки завышены. Никто не просит передавать избытки в федеральный бюджет — надо налоги снижать. То есть бюджет должен формироваться по принципу того, что сначала определяются расходы, а потом под них собираются доходы.

В реальности проект бюджета всегда вносится с дефицитом — например, из расчета в 2,2 трлн доходов. Налог на прибыль и другие ключевые статьи занижаются на 15–20 %. Федералы смотрят на Москву и говорят: так, брать с людей нечего, у них большие расходы. А потом возникают 300–400 млрд рублей профицита.

Которые надо срочно на что-то потратить — в пятый раз переложить плитку или устроить в городе реновацию.

И тут начинаются идеологические обоснования, почему эти деньги надо потратить в Москве. Одно из них заключается в том, что экономика развивается агломерациями, и поэтому нельзя забирать деньги у крупных городов. Московская агломерация — это не только область, а еще 8 субъектов вокруг. Возникает вопрос о реновации. И на все эти возмущения по поводу «бордюринга» всегда дают вечный ответ, что у нас воруют. Но основная причина именно в том, что лишние деньги надо спасти, чтобы их не забрали в федерацию.

Постоянно живет ощущение, что эти лишние 300–400 млрд обязательно надо изъять. Так и было сделано дважды: в 2013 году, когда введение консолидированной группы налогоплательщиков в первый же год дало Москве потери в 41,5 млрд, и еще две поправки в налоговое законодательство, позволяющее заявить дополнительные вычеты по амортизации, из-за которых Москва за один год потеряла 100 млрд. Несколько лет назад увеличили часть налога на прибыль, которая идет в федеральный бюджет, с 2 % до 3 % (остальные 17 % остаются в регионах). И Москва снова теряет десятки миллиардов.

Кроме того, большинство людей не знают, например, что Москва значительные деньги перечисляет в другие субъекты по городским трансфертам. Далее: ⅓ бюджета — это трансферты (причем во многом нецелевые) в адрес госучреждений, предприятий и частных компаний. То есть бюджетные решения спущены на уровень получателя трансфертов, а не приняты на уровне Мосгордумы.

Кто-нибудь в Мосгордуме сейчас в состоянии поддержать разговор о бюджете, предложить принципы реформирования дефектных мест и сформировать целевое состояние, чтобы бюджет обсуждался на публичных слушаниях, в бюджетной комиссии, в равном диалоге исполнительной и законодательной власти? Полномочия для этого у МГД есть, а вот компетенций — нет.

Многие политологи говорили о полном бесправии московского парламента, который просто утверждает решения мэрии. А у вас получается, что Мосгордума — это такой «спящий институт», который станет полноценным парламентом, как только в нем окажутся правильные люди. Не слишком ли оптимистичный взгляд?

Это вопрос курицы и яйца. Пока Мосгордума не будет наполнена компетентными профессионалами, в широком смысле независимыми и конструктивными людьми, которые составят ядро, бессмысленно говорить о том, что ей нужны новые полномочия. Их и сейчас полно, просто никто ими не пользуется нормально. Сначала нужно востребовать то, что есть, и начать исполнять эти полномочия не формально, а содержательно. А когда полномочий перестанет хватать, будет возможность их расширить в соответствии с законодательством. Но говорить, что у субъектовых органов представительной власти нет полномочий, я бы не стал. Это скорее касается муниципальных органов местного самоуправления, которые в Москве действительно обладают минимальными полномочиями.

На встрече с жителями. Фото из личного архива Кирилла Никитина
На встрече с жителями. Фото из личного архива Кирилла Никитина

В своем предвыборном ролике вы говорите, что МГД — «место не для политических баталий, а для профессионалов, которые умеют решать системные городские проблемы». Поясните эту мысль: как городской парламент может быть вне политики? Тем более что вы собираетесь заниматься распределением налогов, а это самый что ни на есть политический вопрос.

Если понимать политический процесс как поиск баланса в производстве и распределении благ, то да, Мосгордума — это и есть квинтэссенция политики. В ролике я говорил о другом. Моя программа предельно аполитична в том смысле, что ничто в ней не предполагает широкой оппозиции. Я глубоко убежден, что все, что я предлагаю, не идет в ущерб ни исполнительной власти, ни правящей партии, ни оппозиции, ни Москве — здесь интересы всех совпадают. И другой момент. В период между выборами я хочу заниматься работой в комиссиях, составлять законопроекты, продвигать их, работать с обращениями избирателей. Вот такой политикой я хочу заниматься. А участие в митингах и пикетах — это не моя стихия. Я считаю, что люди вправе выходить протестовать, но это не самая эффективная форма отстаивания своих интересов.

Предположим, вы написали закон, где предлагаете больше денег тратить на медицину, а не на плитку. Как вы будете убеждать в этом тех депутатов, интересам которых это противоречит?

Думаю, проблема в том, что никто из депутатов Мосгордумы раньше не приходил с конкретным предложением. Они не сидели на месте, что-то делали, но во многом полагались на исполнительную власть и отдавали инициативу мэрии. Я по бюджетным вопросам этого делать не буду. На протяжении 25 лет я работаю в МГУ, консалтинге, и, не обладая никакими законодательными полномочиями, я добился целого ряда улучшений налоговых законов. Потому что искал каналы, ситуативных союзников, инфраструктурные решения. С этой точки зрения ваш пример нереалистичен, потому что 20 единороссов никогда не скажут, что не нужно больше денег тратить на медицину. В противном случае я их просто возьму на экскурсию в районную поликлинику.

Понятно, что на словах любой депутат «за все хорошее». Но что, если он получает указания сверху или сам участвует в каких-то коррупционных схемах?

Я не хочу предполагать, что буду работать вместе с ворами. Эту возможность я для себя не рассматриваю, поскольку с уважением отношусь к людям, которые баллотируются в Мосгордуму. Если в программе капремонта будет больше добросовестных подрядчиков и меньше недобросовестных, все от этого выиграют. Мы же не исходим из того, что все недобросовестные игроки имеют отношение к власти, а все остальные не имеют. Нет, произойдет некое перераспределение в интересах рынка, поиск нового институционального баланса. Ни одна реформа не проходит без того, чтобы чьи-то интересы не были задеты.

Повторюсь, усиление роли законодательной власти, учитывая, что на это есть общественный запрос, лежит в «корыстных» политических интересах каждого депутата. Каждый хочет оказаться в более властном органе. Представьте, что вы избирались в какой-то номинальный орган, а получилось, что попали в реальный парламент! Я бы сравнил это со своевременной покупкой недооцененного актива.

Расскажите подробнее про участие граждан в бюджетном процессе. Как это может быть реализовано технически?

В 50 субъектах РФ, включая Санкт-Петербург, уже есть механизм инициативного бюджетирования. Этот механизм полностью поддерживается, в том числе Минфином. Москва — единственный крупный субъект, который его не использует. Это один из ключевых пунктов моей программы. В Москве нет финансовых проблем, но есть проблемы с учетом мнений граждан. Городская власть — это мозг, туда должен поступать кислород, иначе начинается кислородное голодание.

Я считаю, что граждане вполне могут распоряжаться небольшой частью городского бюджета. Например, есть такой микрорайон — Сетунь, один заезд и один выезд. Его жители вполне могут решать, куда направить 5–10 млн рублей: на спортивную площадку, роллердром, социальные объекты. Это инструмент прямой демократии для тех, кто платит налоги, но не ходит на выборы. А ведь это подавляющее меньшинство людей.

Московская статистика: явка на муниципальных выборах — 15 %, на выборах в Мосгордуму — 21 %, на выборах мэра — 30 %. То есть 80 % москвичей, которые платят налоги в бюджет, не выбирали городскую думу. Эти люди на выборы и не пойдут, что бы вы для этого ни делали. При этом, как показывает практика, они готовы принимать участие в том, что происходит у них во дворе или в микрорайоне. У нас в Раменках, например, есть парк 50-летия Октября, где есть река и народный мост, построенный на собранные людьми деньги. Пять лет он спокойно стоит сам по себе. Это пример народной инициативы, к которой люди уже готовы.

Из какого уровня бюджета вы предлагаете выделять деньги и в каком объеме?

Из субъектового, муниципального или на условиях софинансирования. Часто говорят про 5 %, но это касается обычных городов. В небольших португальских городах доля инициативного бюджетирования достигает 25 %, в Берлине — 5 %, но это не федеральная земля (аналог нашего субъекта, которым является Москва), а все-таки большой муниципалитет. В Петербурге так тратится пока только 100 млн рублей из 580 млрд бюджета. Здесь могут быть любые цифры, нужно начать пробовать.

А как будет устроена сама процедура?

Механизм классический — жребий, как при формировании жюри присяжных. Конечно, это не принудительно, можно отказаться. Допустим, из жителей района выбирают 20 человек. Они проходят период обучения: изучают бюджетное законодательство, закон о закупках и так далее. И есть вторая история — конкурс инициативных проектов. Вы составляете список инициатив с предельным бюджетом, например в 2 млн рублей каждая, и предлагаете людям выбрать проекты в общей сложности на 10 млн рублей. Дальше происходит голосование на сайте госуслуг и в офлайне.

В моей программе есть ряд других пунктов. Например реформирование публичных слушаний. Сейчас это крайне манипулятивный механизм: приходишь в зал в пять часов вечера, половина мест занята непонятными молодыми людьми из другого района, местные жители о мероприятии не осведомлены… Надо сделать так, чтобы принимать участие в слушаниях могли только зарегистрированные в этом доме или кадастровом квартале люди, а вопросы выносились на голосование в бинарной форме.

Другая важная часть — это программа капремонтов; управление многоквартирными домами. Сейчас схема управления многоквартирными домами устроена таким образом, что управляющие компании просто навязываются застройщиками, сменить их практически невозможно. И, конечно, есть еще множество локальных проблем, связанных конкретно с 42-м округом, о которых я подробно говорить не буду.

Сейчас вы партнер консалтингового агентства, которое тесно работает с российскими госорганами. Если вы станете депутатом, это не приведет к конфликту интересов?

В консалтинговых агентствах есть четкие, выработанные десятилетиями представления о независимости и конфликте интересов. Естественно, я все эти вопросы детальным образом рассматривал и знаю, как происходит управление конфликтом интересов в представительном органе власти. Здесь есть два инструмента. Первый — декларация интересов, предполагающая детальное раскрытие информации о себе: где я работаю, сколько денег получаю, какие у меня активы и обязательства, чем занимаются близкие мне люди. Второй инструмент ситуативный. Если при рассмотрении какого-либо вопроса я чувствую, что финансовые, корпоративные и личные интересы мне мешают, я отстраняюсь от проблемы. Представьте, что Мосгордума рассматривает законопроект о работе консалтинговых компаний. В этом случае я не буду участвовать в дискуссиях и откажусь от голосования. А если возникнет такой конфликт, который я не смогу преодолеть при помощи этих двух инструментов, то продолжу работать только в Мосгордуме.

Вы же занимались в том числе и улучшением налогового администрирования для мэрии?

Я не обсуждаю конкретных проектов, выполненных для клиентов. В целом скажу, что за десятилетия карьеры я занимался системами отчетности, автоматизацией налоговых систем, налоговым администрированием, повышением точности налогового прогнозирования и так далее. Последний контракт по налоговой тематике с мэрией был завершен в конце прошлого года, полный список есть на сайте госзакупок, все свои контракты с госорганами я выигрываю (и не реже — проигрываю) на конкурсах в соответствии с 44-ФЗ, на основе оценки цены, качества и опыта. И подчеркну, что Мосгордума — это самостоятельный орган законодательной власти, не подчиняющийся власти исполнительной. С этой точки зрения мое участие в Мосгордуме никак не повлияет на получение заказов от исполнительной власти. 25 лет я работаю в этой сфере и при этом остаюсь абсолютно независимым от органов госуправления. В нашем бизнесе неправильно, если один клиент обеспечивает больше какого-то заметного процента выручки. Тогда ты начинаешь экономически от него зависеть. Я всегда выстраивал с клиентами равные горизонтальные отношения и стал партнером задолго до того, как стал работать с органами власти.

необходимая информация
 
Оплачено за счет средств избирательного фонда кандидата в депутаты Московской городской думы по избирательному округу N 42 Никитина Кирилла Михайловича
shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow