«По информации ГУ МВД России по г. Москве, заместитель редактора отдела «Политика и общество» информационного агентства «РБК» Владимир Дергачев, корреспондент АО «РБК-ТВ» Елена Шевелева, журналист газеты «Ведомости» Елена Вавина, журналист телеканала «Дождь» Владимир Роменский, журналист издания «Сноб» Никита Павлюк-Павлюченко, фотограф информационного агентства Associated Press Александр Земляниченко 27.07.2019 и 03.08.2019 не задерживались, в территориальные отделы полиции не доставлялись», — сказано в документе за подписью первого заместителя генпрокурора Александра Буксмана.
«Представленные в обращении сведения о воспрепятствовании сотрудниками полиции профессиональной деятельности журналистов не нашли своего объективного подтверждения», — согласился с Буксманом первый замглавы МВД Александр Горовой.
Генеральная прокуратура нашла только одно нарушение со стороны полицейских — задержание корреспондентки Reuters Марии Цветковой 27 июля дольше, чем на три часа. Из-за этого отделу полиции по Хорошевскому району «внесено представление об устранении нарушений закона».
В действительности журналистов и задерживали, и доставляли в ОВД, но отпускали без составления протокола — либо еще из автобуса, либо уже по прибытии в отдел.
По данным проекта «ОВД-Инфо», на акции 27 июля были задержаны как минимум 18 журналистов (а всего —1373 человека), на акции 3 августа — 14 сотрудников СМИ (всего — 1001 человек).
«Новая газета» попросила трех журналистов рассказать об их задержаниях.
Владимир Дергачев
РБК
«Сотрудники заломили руки, хотя я кричал, что журналист»
— Вечером 27 июля 2-й оперативный полк и Росгвардия освобождали Трубную площадь и стали задерживать всех подряд, включая репортеров. Меня задержали, когда я снимал происходящее на телефон, выполняя поручение редакции. Подошли два сотрудника, не представились, один из них матерился, сказал что-то типа: «Ну чего ты, [блин], довольный?» Потом заломили руки и проводили в автозак, несмотря на то что я кричал: «Я журналист, у меня есть удостоверение».
Дальше меня прижали лицом к автозаку, обыскали, вытащили паспорт, мобильный телефон, всё из карманов, взяли рюкзак и провели в автозак.
В автозаке было больше 20 человек, многие стояли. Там было несколько муниципальных депутатов, активисты оппозиции и какие-то явно случайные прохожие, например, гражданин Казахстана, который пытался позвонить в посольство.
Через 40 минут мы приехали в ОВД по району Филевский парк. Сотрудники стали разбираться, где чьи вещи. На активистов начали составлять протоколы, а меня как журналиста отпустили без него. Возможно, не составляли и рапорта, но за это отвечать не могу, потому что никаких документов мне не показывали и ни о чем не говорили.
На все вопросы и претензии один из сотрудников мне сказал, что приносит официальные извинения, и предложил станцевать ламбаду. После этого меня отпустили.
Елена Вавина
«Ведомости»
«Ваше редакционное задание неустановленного образца»
— Меня задержали 3 августа, в момент, когда ОМОН вытеснял участников акции с Пушкинской площади. Это было в самом начале митинга, примерно в 14:45. Я снимала происходящее на телефон, фотографировала. Сзади ко мне подошли двое сотрудников без опознавательных знаков, не представились, взяли меня под руки. Я сказала, что я журналист. Они спросили, где мое редакционное задание, я сказала, что оно находится в рюкзаке, попросила отпустить меня, чтобы я смогла его показать. Они продолжали держать меня за руки и задавать вопрос: «Где ваше редакционное задание?» Я отвечала, они снова задавали. Абсурдный диалог продолжался, пока мы шли к автозаку. Когда подошли, я достала редакционное задание и показала сотрудникам.
Они посмотрели документ и спросили: «А где ваш бейдж?» — «Какой бейдж? Вот задание, вот удостоверение». — «Это документы неустановленного образца».
Это, конечно же, глупость неимоверная, потому что нет никакого установленного образца редакционного задания. Меня посадили в автозак, там было около 20 человек, четверо несовершеннолетних, один человек был с поврежденной рукой (насколько я знаю, он до сих пор ходит с лангетом). Пока мы были в автозаке, я связалась с коллегами из редакции и «ОВД-Инфо».
Нас привезли в ОВД «Измайлово» и отвели в какую-то комнату. Через три минуты наши сопровождающие вернулись и сказали, что здесь нас не примут. Отвезли в ОВД «Новогиреево». К этому моменту моя редакция связалась с пресс-службой МВД, так что там меня уже ждали. Когда мы приехали, в автозак зашли и спросили, есть ли здесь Вавина. Затем меня отвели в ОВД, где сотрудник полиции сказал, мол, как же это так вас задержали. Я показала удостоверение журналиста и редакционное задание, после чего меня отпустили без составления протокола.
Владимир Роменский
«Дождь»
«Сотрудник в маске вдруг сорвал с моей шеи пресс-карту»
— 3 августа, после того как люди стали собираться на Пушкинской площади, полиция начала вытеснять их от памятника Пушкину ближе к кинотеатру. Мы поднялись на ступеньки кинотеатра, откуда уже сотрудники ОМОНа начали людей выгонять. В этот момент мы работали втроем: я, мой оператор Евгений Комиссаров и журналист «Дождя» Анна Немзер. Она обычно работает в студии, но в этот раз приехала на площадь и включаться должна была она, поскольку я уже несколько раз включался. Я ей дал микрофон, и когда нас прогнали со ступенек, мы пошли в сторону бульвара.
В этот день глушили и интернет, и телефонную связь. У нас очень плохо работал аппарат, который нужен для выхода в прямой эфир.
Я начал объяснять Анне и оператору, что нам нужно перейти на другую сторону улицы, сильно при этом жестикулируя руками. Это привлекло внимание сотрудников силовых структур, они посчитали меня координатором.
Ко мне подошли и настоятельно попросили пройти в сторону автозака. Все мои заявления, что я журналист, игнорировали.
У автозака они начали довольно грубо себя вести. Они посмотрели пресс-карту, которая висела у меня на груди. Я достал редакционное задание с подписью главного редактора и печатью. После этого попросили паспорт, просмотрели мой рюкзак. Убедившись, что ничего запрещенного у меня нет и меня надо отпускать, они как-то замешкались.
В этот момент один из сотрудников в маске и шлеме, без значка, быстро пробежал мимо меня и сильным движением сорвал с шеи прозрачный чехол, где находились пресс-карта и редакционное задание. Меня достаточно быстро упаковали в автозак, я тут же сообщил обо всем редакции. В автозаке меня охраняли уже другие люди, так что на мои утверждения, что я журналист, они говорили: «А где ваши документы?» Появилась какая-то девушка в розовой футболке, видимо, сотрудник силовых органов, пыталась разобраться, что со мной.
Был неприятный момент, когда до меня дозвонилась редакция и просила рассказать, что со мной. Я вел репортаж прямо из автозака. В этот момент меня попросили выйти, там была как раз эта девушка и сотрудник полиции, уже без маски.
Я сказал: «Подождите, мне нужно закончить разговор». Они отреагировали очень резко: мужчина вырвал у меня из ушей наушники, порвал их, достаточно неприятно приложил меня к автозаку.
После этого меня расспросили, что и как. Я им рассказал свою историю, спросил, как можно доверять полицейским, если они в черных масках воруют у людей документы, и все это происходит среди бела дня в центре города? Они очень долго пытались разобраться, действительно ли я журналист. После этого посадили меня уже в легковой полицейский автомобиль и отвезли в ОВД по Тверскому району, где попросили написать объяснение.
Я долго не понимал, почему я должен писать объяснение, если в этой ситуации пострадал я. Тем не менее в нем я изложил всю историю. За это время наш продюсер Карина Гольцова распечатала мне новое редакционное задание, сделала новую пресс-карту, заламинировала ее и привезла. В этот же момент приехал адвокат, но его помощь уже не понадобилась. Старую пресс-карту мне так и не вернули, она похищена сотрудниками правоохранительных органов.
Записал Андрей Грушин
