«Коммерсантъ»
В журналистике выпускник МФТИ, оператор ракетной шахты и старший научный сотрудник Института проблем рынка АН СССР Фадеев впервые появился в 1992 году на страницах «Коммерсанта». Специфика издания тогда состояла в том, что на его полосах публиковалось много приглашенных авторов, и даже те, кто формально считался сотрудником «Коммерсанта», как правило, подрабатывал где-то еще. Фадеев вначале выступал в газете как приглашенный экономический эксперт, а через пару лет стал научным редактором еженедельника «Коммерсантъ-Weekly».
Тогдашний главред издания Михаил Рогожников вспоминает, что даже на фоне «настолько яркого коллектива» Фадеев поражал всех «своим светлым обликом».
«Вы же знаете, какие мы журналисты: все зачуханные бегаем, затылки чешем, курим нервно… Фадеев, который несколько позже влился в коллектив, уже выделялся. Видно было, что интеллектуал, отличался спокойствием, благородством облика и поведения, — говорит Рогожников. — Он уже тогда проявлял себя как экономический мыслитель».
К 1995 году в «Коммерсанте-Weekly» сложился первый костяк будущей команды Фадеева. Помимо Рогожникова, который в силу статуса и был формальным и неформальным лидером, триумвират замкнул журналист Александр Привалов (отметил, что «высоко» оценивает личность Фадеева, но разговаривать с «Новой» отказался). Вероятно, в условиях сплоченного коллектива Фадеев и дальше бы работал в «Коммерсанте» максимально долго. Но все изменил крупный скандал.
Весной 1995 года между Михаилом Рогожниковым и владельцем «Коммерсанта» Владимиром Яковлевым разгорелся производственно-этический спор. Яковлев, по публичным воспоминаниям Фадеева, принес в журнал статью с критикой Сбербанка и потребовал ее напечатать. Но после проверки данных выяснилось, что указанные проблемы банка преувеличены, а сам материал очень похож на заказной. Рогожников и Яковлев вступили в публичную перепалку. В итоге Яковлев уволил Рогожникова. «Мы в общем-то не хотели уходить из «Коммерсанта», были лояльны изданию, — уточняет Рогожников. — Но стало понятно, что нарастают разногласия разного рода. За какое-то время до конфликта у нас уже появилась [мысль], что, наверное, придется уйти. А если уйдем, то действительно все вместе и сделаем новый журнал. Фадеев был в числе тех, кто подписался на эти договоренности».
Из чего и на какие деньги делать журнал, было не очень понятно, но на ситуацию обратил внимание ОНЭКСИМ-банк, начальник общественных связей которого Михаил Кожокин устроил Рогожникову, Фадееву и Привалову встречу с бизнесменом Владимиром Потаниным. Потанин согласился профинансировать новое издание, и в том же 1995 году вышел первый номер журнала «Эксперт». Название придумал Привалов, первым главным редактором стал Рогожников, Фадеев занял привычную для него должность научного редактора, к которой добавился пост первого зама главного.
«Известия»
В середине 90-х Рогожников оставил пост главного редактора, но Фадеев не занял его место. Он неожиданно переместился по горизонтали: на пост первого заместителя главного редактора «Известий». Это было предложением, от которых не отказываются.
К началу 1998 года «Известия» все никак не могли оправиться от крупного скандала с перепечаткой статьи из газеты Le Monde об акциях «Газпрома» на 5 млрд долларов, которые якобы купил себе тогдашний премьер-министр России Виктор Черномырдин. Французская газета через несколько дней напечатала опровержение, а «Известия» основательно тряхнуло: издание перешло под усиленный контроль «Лукойла» и ОНЭКСИМ-банка. Михаил Кожокин, соединивший журналистов из «Коммерсанта» с деньгами Потанина, к тому моменту стал вице-президентом банка и «куратором» «Известий», он же в январе 1998 года предложил «влить свежую кровь в редакцию». «ОНЭКСИМ имел еще и пакет акций делового журнала «Эксперт», оттуда «доктор» Кожокин и взял двух «доноров», третьего позвал со стороны. Всех троих назначили замами главного в «Известия», Фадеева — первым», — язвительно вспоминает бывший главный редактор газеты Василий Захарько.
Для Фадеева этот переход был проверкой на амбициозность: с самого первого дня Захарько ощущал, что тот поставлен его дублером и рассчитывает со временем занять кресло главреда. Сам Захарько к тому моменту уже решил доработать лишь до пенсии и ненавязчивые притязания Фадеева воспринимал спокойно, тем более считал, что главредом в итоге станет сам Кожокин (так, к слову, и произошло). Трансфер в «Известия», по сути, и стал ошибкой в карьере Фадеева: без своего прежнего командного костяка, в чужом коллективе, он попытался продекларировать свои порядки, но нарвался на сильнейшее неприятие коллектива. Что не помешало ему извлечь из этого дивиденды.
«В первом же нашем разговоре выяснилось, что Фадеев совершенно ничего не знает об «Известиях» — ни богатейшей истории, ни выдающейся роли в развитии журналистики, никакого чисто «известинского» профессионального опыта, традиций, никаких легендарных имен, — говорит Захарько. —
Надо отдать ему должное: он провел много дней за архивными подшивками газеты. А на мой вопрос, что особенно впечатлило, ответил: раньше хорошо освещался спорт.
Неприятное воспоминание: собрание редакции по обсуждению реформы, предложенной группой Фадеева. Много наивного, примитивного, почти бульварного. И много издевательского смеха в зале. И еще: какое-то холодное, безжалостное отношение к людям. Перекроить все штатное расписание, треть сократить, уволить! И ничего никому взамен».
Бывшие сотрудники «Известий», с которыми побеседовали корреспонденты «Новой», отмечают, что иногда несоответствие взглядов Фадеева и остального коллектива было разительным. «Как-то он сказал, что ему нравится верстка «Известий» 30-х годов — «кирпичиками» без фотографий, — Фадееву показалось, что так для читателя удобнее, — рассказывает один из работников среднего административного звена в «Известиях». — А на одной из планерок, когда кто-то из сотрудников сослался на то, что так не сделал бы [Анатолий] Аграновский, Фадеев заметил, что, мол, кто такой этот Аграновский: «Что за спецкор такой, который делал по два материала в год? Увольнять его надо было!» Один из бывших редакторов «Известий» вспоминает, что Фадеев как-то потребовал убрать из текста журналиста Эдвина Поляновского фразу «Мы — манкурты», поскольку сам Фадеев себя таковым не считает. Но фраза про манкуртов в итоге устояла.
Многих смущала и какая-то нарочитая антиамериканская направленность мыслей Фадеева (тогда это не было в тренде). Василий Захарько считает, что повлиять эти взгляды на редакционную политику не могли, поскольку курс газеты всегда формировался коллективно. Но главной проблемой было не это.
«Нередко в нем слышалось какое-то бойцовское, при этом ироничное снисхождение ко всему тому, что веет оттуда, с загнивающе-процветающего Запада, особенно из-за океана, — говорит Захарько.
— Было заметно, однако, что он сторонник сильной руки в государстве. При этом интереса к главной многолетней проблематике «Известий» — человек, его права, свободы — было ноль. Фадеев также считал, что у нас дефицит подчеркнуто патриотической публицистики».
Осенью 1998 года главным редактором вместо Захарько стал Михаил Кожокин, который едва ли не первым делом отправил Фадеева обратно в «Эксперт». В «Известиях» выдохнули с облегчением, но вместе с неоднозначной репутацией Фадеев вынес из полугодового опыта множество политических связей. Эта близость к «кремлевским телефонам», как выразился Василий Захарько, в итоге и дала старт к перевоплощению Фадеева.
«Эксперт»
Вернувшись в журнал к старой команде, Фадеев занял пост главного редактора почти на 20 лет и, по факту, сделал главный журнал об экономике начала нулевых годов — здесь в оценках сходятся и сторонники, и противники нового главы СПЧ. Заточка Фадеева на идеологическое лидерство позволила ему сформулировать основную миссию журнала, который к тому моменту все еще не мог понять, о чем хочет говорить.
«Линию, в рамках которой поднимались крупные темы, я про себя называю «освоение России». Фадеев считал, что у нас огромная страна, и она еще недоосвоена. Для этого нужно создать некие правила игры. «Эксперт» никогда не возражал против правил игры, — говорит Михаил Рогожников. — «Эксперт» к теме «как нам вообще вести себя в рыночной экономике, как нам плавать в этой воде», добавил тезис, что мы вообще-то не рыбы, которые там плавают. И не рыбаки, которые ловят рыбу в мутной воде (и чем она мутнее, тем лучше).
Мы вообще-то хозяева этого водоема. От нас зависит, какая рыба там будет водиться, чистая ли там будет вода и какие там будут водоросли».
Фадееву очень повезло: с одной стороны, у него был коллектив единомышленников, с которым он почти полностью совпадал по политическим убеждениям (легче всего их описать термином «консервативный либерализм»). С другой — «Эксперт» был целиком и полностью об экономике, что позволяло ему быть более-менее свободным в своих суждениях о развитии страны. «Журнал «Эксперт» не был, конечно, либеральной пропагандой, но мог позволить себе критиковать действующую власть — с позиций здорового консерватизма», — объясняет служивший с Фадеевым и в «Коммерсанте», и в «Эксперте» сотрудник.
Журналист и публицист Иван Давыдов, работавший в структурах «Эксперта» в середине нулевых, вспоминает, что его как простого читателя привлекали в 2003 году «довольно жесткие» статьи журнала о «деле ЮКОСа». «В мое время команда Фадеева часто выступала со страниц журнала с критикой правительства, поскольку это совсем не соответствовало правильному и нацеленному развитию экономической политики с точки зрения «Эксперта», — говорит Давыдов.
В 2007–2008 годах Фадеев запустил на базе «Эксперта» еще два проекта. И если журнал «Русский репортер» выглядел как логичная и последовательная ступень в развитии холдинга, то запуск собственного канала «Эксперт ТВ» поставил под удар финансовое благополучие «Эксперта». Амбициозная задумка обогнать время и создать бизнес-канал в «цифре» натолкнулась на множество менеджерских просчетов самого «экономического мыслителя» Фадеева и его супруги Татьяны Гуровой. «Для канала была закуплена аппаратура HD, которой тогда даже у некоторых федеральных каналов не было (и это в декабре 2008 года, в самый разгар финансового кризиса. — Ред.), — рассказывает работавший на «Эксперт-ТВ» журналист. — Беды с этого и начались. Чтобы как-то выправить финансовую ситуацию [и залатать образовавшуюся в бюджете дыру], Фадеев постоянно был вынужден перезакладывать пакеты акций «Эксперта».
Какую-то часть средств выделял владеющий блокирующим пакетом Олег Дерипаска, но даже этого не хватало.
Но для Фадеева, как описывают его состояние в тот момент некоторые сотрудники, телеканал был «идеей-фикс». В итоге он закрылся только в 2013 году, ближе ко второму кризису. К этому моменту многим сотрудникам зарплату не платили уже год (по данным «Коммерсанта», общая совокупность долгов по зарплате составляла 28 млн рублей), а сам холдинг задолжал бюджету, типографии и арендодателям.
«Эксперт» продолжает штормить до сих пор: в 2019 году Арбитражный суд Москвы постановил продать по рыночной цене четверть акций холдинга, которые были ранее заложены по кредиту Судостроительному банку. Но это уже без явного участия Фадеева: он ушел из журнала в 2017 году, окончательно поменяв журналистскую карьеру на политическую.
Политика
Поскольку своей лояльности идее «сильной руки государства» Фадеев никогда не скрывал, его участие в политике было делом времени. Известно, что он долго входил в состав Общественной палаты РФ и даже был ее секретарем до самого назначения в СПЧ. Но сам смысл существования ОП экспертам вообще непонятен. «Функция Общественной палаты с самого начала состояла в том, чтобы создать видимость некоего либерального присутствия при российских властях для общественников, — говорит профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге Григорий Голосов. — Этой функции ОП не выполняет уже давно, можно сказать, — с самого начала. Потом эта функция перешла к Совету по правам человека при президенте, поэтому мы сейчас наблюдаем, как Общественная палата перетекает в СПЧ, и, наверное, это свидетельствует о том, что ему предстоит быть таким же выхолощенным, как ОП».
Впрочем, куда важнее деятельности в Общественной палате для карьеры Фадеева было взаимодействие с Владиславом Сурковым. Первые публичные контакты между ними известны как минимум со времен забытого уже Серафимовского клуба в начале 2000-х годов, но основной этап пришелся на период с середины нулевых и до середины десятых. Сурков, в частности, стал скрепляющим звеном между журналом об экономике и политической карьерой Фадеева.
«В какой-то момент «Эксперт» начал ассоциироваться с Сурковым и администрацией президента того времени, потому что «Эксперт» совместно с АП занимался институтом общественного проектирования, который придумал Общественную палату, — говорит главный редактор журнала «Русский репортер» Виталий Лейбин. — Кроме всего прочего, это были отчасти попытки администрации президента «домедведевского» времени найти политический баланс и привлечь консервативных патриотических либералов на свою сторону».
Некоторые программные статьи Суркова тоже печатались в «Эксперте», и одна из популярных гипотез конца нулевых заключается в том, что именно подконтрольные Суркову структуры обеспечивали финансирование холдинга. Публично сотрудники «Эксперта» это отрицают.
Близость к Суркову и лоялизм позволили Фадееву легко взбираться по ступеням властной лестницы. В 2011-м он стал сокоординатором либеральной платформы «Единой России», тогда же — координатором одного из направлений Общероссийского народного фронта. Через год приобрел статус доверенного лица Владимира Путина. В 2013 году вместе с Владимиром Плигиным и Виктором Зубаревым выпустил манифест либеральной платформы «Единой России», в котором утверждал, что ни одна другая партия, кроме партии власти, не может отстаивать в России либеральные ценности.
«Он влез в общественную сферу, а там не столько добиваются должностей, сколько не отказываются от предложений», — констатирует Лейбин.
В 2016 году Фадеев попробовал взять еще одну высоту — стать депутатом Госдумы. Для этого он выдвинул свою кандидатуру на внутрипартийные праймериз «ЕР» в Республике Коми. Почти идеальный выбор: незадолго до этого в регионе зачистили всю прежнюю команду губернатора Гайзера, и делалась ставка на то, что «варяг» не испытает никаких проблем с местными элитами, говорит основатель сайта «7x7» Леонид Зильберг. «Фадеев и его технологи воспринимали победу как дело практически решенное, — вспоминает Зильберг. — Но в итоге его, кажется, «кинули» со всех сторон: местные власти не сделали ничего, чтобы ему помочь, а в Москве в этот момент начались проблемы у Суркова, и решено было никаких действий не предпринимать».
Фадеев занял во внутрипартийных праймериз последнее место и отбыл в Москву без надежд на депутатский мандат.
В это время Фадеев уже вел политическое ток-шоу на Первом канале под названием «Структура момента», а в 2016–2017 годах стал ведущим главного воскресного эфира «Воскресное время». Телекритик Ирина Петровская называет манеру его ведения передачи «никакой». «У него совершенно нет телевизионной харизмы. Видимо, кто-то ему пообещал это место, других вариантов, почему он там оказался, у меня нет». Можно предположить, что внезапное появление Фадеева в воскресном эфире стало моральной компенсацией за провал в Коми.
К 2019 году Фадеев уходит из всех СМИ: долю в «Эксперте» продает ВЭБу, с Первого канала, по официально принятой версии, увольняется сам, чтобы «сосредоточиться» на общественной работе. Пост главы СПЧ для Фадеева становится очевидным повышением — должность президентского советника ему могли дать «по совокупности заслуг и за многолетнюю лояльность», говорит знакомый с ситуацией источник «Новой». «Он ведь и правда так думает, как говорит», — уточняет собеседник газеты, имея в виду свежие заявления Фадеева о неприятии несанкционированных митингов и пожелание тем, кому не нравится действующая власть, убираться «отсюда вон!».
