Я перевела красный прицел курсора. Фертом выскочил из серого бетона товарищ Свердлов. Подчеркнул не без щегольства: у него есть совершенно секретные распоряжения о будущей участи Романовых. Официально — семья погибнет при эвакуации, да-с…

Колодец кружился. Выхода из него, многометрового, не было.

«Я убил царя» — премьера Михаила Патласова в Новом пространстве Театра Наций. В роли императора — Евгений Миронов.

«Мультимедийный спектакль» очень необычен технически. В кирпичном допетровском подвале Нового пространства Театра Наций стоит голографическая, светящаяся над черным лаком постамента, подсвеченная алым голова. В черты не вглядываешься. Думаешь о «пуле в лоб»…

Зрители сидят вокруг. Каждому выданы — вместо повязки на глаза — черные тяжелые мультимедийные очки и наушники. В очках плавает алая точка, потом возникают красные манекены, точно с плаката, потом создается довольно убедительное ощущение: ты в колодце. Сером, очень глубоком. По стенам колодца медленно плывут старые фотографии. На каждую можно нажать курсором — и откроется тщательно снятый эпизод событий в Екатеринбурге 1918 года. От Ипатьевского дома до сожжения тел семьи Романовых у Ганиной ямы. О расстреле царской семьи говорят цесаревич Алексей, его сестры, император и императрица. И расстрельная команда. И авангард восставшего народа, руководители всего произошедшего в подвале Ипатьевского дома — т. Свердлов и т. Голощекин.

И «колчаковский» следователь Соколов, первым изучивший историю расстрела царской семьи, написавший об этом бесценную для историков книгу и погибший в 1924 году во Франции при крайне неясных обстоятельствах. И убитый в лесу под Пермью в июне 1918 года Великий князь Михаил Александрович. И нынешние поисковики в штормовках.

…Часть эпизодов — монологи. Другие сцены сыграны: от домашнего спектакля арестованных, чеховского «Медведя» до расстрела.

Прошлое в цвете «наводится» на все четыре стены колодца. Зритель на вращающемся кресле волен смотреть на расстрельщиков и на жертв.

Эпизоды прекрасно сняты: оператор-постановщик Андрей Ковалев реконструировал систему съемки С.М. Про­кудина-Горского (1863–1944), первого классика цветной фотографии в России, оставившего фотолетопись Российской империи начала XX века. Особая четкость и обаяние старинной съемки заново воплощены в видео Театра Наций 2019 года.

Автор идеи и режиссер проекта — Михаил Патласов. Сквозная тема петербургского режиссера-документалиста — история России. Или, возможно, наше настоящее как дитя нашего прошлого. Со всем его генокодом.

Патласов очень остро чувствует эту тему. «Золотую маску» получали его спектакли «Антитела» (хроника убийства петербургского антифашиста Тимура Качаравы) и совершенно блестящий «Чук и Гек» в Александринском театре. Это взрослый «Чук и Гек»: да, неуемные мальчишки едут к отцу-геологу, но из тайги за окнами вагона встает подлинный СССР конца 1930-х. Документальная хроника времен ГУЛАГа плотно окружает сказку Гайдара.

В проекте «Я убил царя» императрицу Александру Федоровну играет актриса Александринского театра Ольга Белинская. Последнего императора, как уже было сказано, — Евгений Миронов. Для худрука Театра Наций проект «Я убил царя» в определенном смысле — продолжение документального проекта «Красное колесо» (там Миронов сыграл В.И. Ленина — уютного, склочного, почти бессильного Ильича-эмигранта с узелком пирожков).

Но тут можно найти и родство с недавней «Иранской конференцией» Ивана Вырыпаева и Виктора Рыжакова на большой сцене театра. Да, «Иранская конференция» — спектакль о настоящем и будущем. Но это единая река времен… просто пробы воды на анализ берутся в разных точках.

Для Театра Наций история России XX века (и наше будущее как прямой результат нашего прошлого) — одна из сквозных и важных тем.

— Здесь необходим зритель. Он не сидит дома, попивая кока-колу и смотря что-то там про ужасы XX века. Нет! Он сидит в старинном кирпичном подвале Нового пространства Театра Наций. На неудобном стуле. В тяжелых черных очках: через двадцать минут они начинают давить. В наушниках. И даже не понимает до конца, куда смотреть: направо или налево?

В спектакле — самая совершенная для театра технология. В стране сегодня нет аналогов. И эти технологии, даже их неудобство, дают вовлечь человека в действо: нервно, психически, эмоционально. Я сам это сейчас почувствовал, хотя хорошо знаю материал. Мы два года над этим работаем.

В 1919 году, когда Колчак занял Екатеринбург, убийство царской семьи расследовал Николай Соколов. С 1990-х расследование продолжает Владимир Соловьев. Следователь Соловьев и судмедэксперт Никитин — консультанты спектакля. Режиссер Михаил Патласов много раз ездил в Екатеринбург. Говорил с людьми, обнаружившими останки Марии и Алексея. За нашим проектом — очень большой документальный материал!

Теперь: зачем это нужно? Да ведь мы не знаем свою историю. У нас, по-моему, Ленина с Гагариным уже путают. Или Ленина с Николаем II. В нашей стране не было покаяния. Мы лихо его перешагнули в 1990-х, занялись челночным бизнесом. Мы не покаялись в расстреле царской семьи. И в миллионах смертей следом за их расстрелом. Мы не помним азбучные для истории России вещи.

Как можно было про это забыть? Это преступление — уже наше, сегодняшнее — забыть про это. И меня это волнует, что мы такие гады.

Что мы живем, продолжаем жить, а ХХ век просто забыли.

За «очень мультимедийными технологиями» — честный рассказ. Мы работали с архивами. Музей революции предоставил для спектакля уникальные свидетельства, они еще не публиковались. Оператор-постановщик Андрей Ковалев реконст­руировал систему Прокудина-Горского, мы снимали на старинные фотоаппараты, позволяющие достичь той же пластики лица, — и это дает огромный эффект подлинности в видео.

Изучали по миллиметру, сопоставляли свидетельства царской семьи и их окружения — и дневники расстрельщиков. Ведь они гордились тем, что всадили пулю в царевича или в императора Николая! Чуть не каждый писал: «Я первый выстрелил… Я первый выстрелил… Я убил царя…»

И еще годы между собой это одеяло перетягивали. Делили заслугу.

Откуда? Ведь это были обычные рабочие… Это мы с вами были. Вот поэтому спектакль и называется «Я убил царя». И еще потому, что это наше дело. Не чье-то там. Все мы — дети этих людей.

Проект, конечно, менялся за два года. Поначалу у нас был замысел: царская семья лежит под ногами зрителей. Прямо в стеклянных, в хрустальных своих гробах. Чтобы войти — каждый должен переступить через них.

Та форма, к которой мы пришли, очень мобильна. Значит, мы можем спектакль возить, показывать «Я убил царя» в разных городах. Обязательно будем в Екатеринбурге. Я бы показал и в Тобольске. Мне кажется, эта визуальная часть работает! Ты, зритель, — в колодце. В вечном колодце, куда бросают тела жертв. Где не ценят людей. Где жизнь ничего не стоит.

И этот колодец, мне кажется… он у нас еще стоит открытым.