Я знал его близко, но как-то сразу, наверное, последние лет пятнадцать — участвовал в нескольких проектах «Фишки». Последний раз мы долго просидели осенью — обсуждали будущий фильм (сейчас он почти готов). Потом они с Ирой Васильевой — его женой и режиссером, с которой они составляли одно, — вышли из кафе и пошли к метро, а я чуть задержался. Но скоро их нагнал: Сашка по-стариковски ковылял, а Ирка пыталась держать над ним зонт, и оба упорно шли мимо этого зонта, а дождь был проливной.

Он и всегда, сколько я помню, выглядел изрядно пожившим из-за морщин думающего человека, молодым не прикидывался, о годах не вспоминал, зато говорил всегда громко, но никогда — с агрессией. Такой энергичный и веселый старичок, как в кино. Недавно в его сердце напихали сколько-то шунтов, и он хвастался, что теперь вообще летает. Они с Иркой купались в дачном пруду летом и зимой. Мы все вместе купались в речке Чусовой, удрав с какой-то дискуссии на фестивале «Пилорама», когда тот еще был — жара, а вода холодная, солнце и брызги.

Документальное кино — очень строгая журналистика, там фальшь видна с первого кадра. В Саше фальши не было ни на йоту, я редко встречал таких людей. Не только канал «Культура», но и вообще культура осиротеют без него.

Никчемная журналистская «слава» ушла от него в середине 90-х, когда в небытие ушло и все настоящее телевидение. Зато пришла Ира Васильева, а с нею «Больше, чем любовь» (название цикла на канале «Культура», более 600 сюжетов). Сашка объяснял — а часто он и сам не знал, шутит или нет, — что настоящая любовь познается только в старости, когда не мешают страсти. Больше, чем любовь — это просто жизнь, в которой, конечно, хватает и утрат, но можно творить, а в основе — любовь. И такой человек уже никуда не уходит.