Сегодня, когда пандемия COVID-19 стала серьезной угрозой эпидемиологическому и экономическому благополучию для всего мира, внимание аналитиков и общества часто направлено на азиатские страны — Сингапур, Тайвань, Южную Корею, которым удалось успешно сдержать первую волну пандемии, не понеся при этом тяжелых экономических потерь. Речь идет о хороших результатах именно в сдерживании первой волны, а не эпидемии, т. к. о победе этих стран над COVID-19 пока говорить преждевременно.
Одной из причин успеха называют опыт этих стран, полученный в прошлых эпизодах эпидемических заболеваний. Однако один только опыт вряд ли может гарантировать хорошие результаты в противостоянии пандемии. И вот почему.
4 мая 2015 г. 68-летний южнокорейский бизнесмен вернулся в Сеул из поездки в Бахрейн и другие ближневосточные страны, в которых в то время распространялась эпидемия MERS (Middle East respiratory syndrome). Почувствовав некоторое время спустя сильное недомогание, он обратился в несколько больниц, расположенных в корейской провинции, где он в то время находился.
В одном из госпиталей он был принят и приступил к лечению. Однако лучше ему не стало, поэтому пациент был переведен в госпиталь в Сеуле. Таким образом MERS проник в Южную Корею — многие пациенты и врачи клиник, в которых побывал заболевший бизнесмен, оказались заражены. В результате распространения заболевания MERS в Южной Корее заразились 186 человек, 38 умерли.
Такое развитие событий стало возможным в том числе и потому, что корейские власти тогда не отнеслись к MERS серьезно. Пассажиры, прибывающие из подвергшихся распространению MERS стран, первое время не отправлялись на карантин. Власти Кореи поначалу даже не стали публично называть больницы, которые фактически превратились в очаги инфекции.
Однако Корея извлекла из той — и других — историй уроки, которые позволили ей сегодня хорошо контролировать COVID-19. Хотя после окончания пандемии наиболее распространенным примером обуздания коронавируса наверняка станет опыт Китая, на самом деле, последний справился с заболеванием значительно хуже Кореи, Сингапура, Тайваня и даже заметно менее состоятельного Вьетнама. Но к Китаю мы еще вернемся чуть позже.
Страны Восточной и Юго-Восточной Азии по-разному реагировали на COVID-19.
Более богатая Корея могла себе позволить широкомасштабное тестирование, небогатый Вьетнам — простые меры, включая дистанцирование.
Но все страны, успешно сдержавшие распространение заболевания, объединяет одно: использование уже полученного за счет схожих эпизодов прошлых лет опыта. Сингапур и Тайвань готовились к событиям, подобным сегодняшним, со времен коронавируса SARS-Cov 2003 года. Власти и население азиатских экономик уже наблюдали в прошлом и десятки карет скорой помощи, ожидающих своей очереди перед приемными отделениями, и заполненные клиники, и ежедневные сводки о числе заразившихся и умерших, и панические закупки продовольствия впрок. Поэтому в этот раз власти и публика отнеслись к пандемии со всей серьезностью и начали принимать меры в кооперации друг с другом еще на ранних стадиях.
Контрастом такой реакции на пандемию выглядит поведение лидеров и жителей стран из других частей света. Президент Республики Беларусь Александр Лукашенко публично заявляет о чрезмерном внимании к пандемии, еще более легкомысленно к заболеванию относятся бразильский и мексиканский лидеры. И это лишь небольшая часть примеров. Глав же регионов и муниципалитетов, делающих схожие высказывания, по всему миру не счесть. Жители стран, в которых не было опыта подобных заболеваний, совсем недавно относились к пандемии схожим образом. Например, в российских интернет-форумах еще в феврале 2020 г. к COVID-19 и реакции на него в Европе относились с иронией.
Следует ли из такого различия вывод о том, что опыт прошлых эпидемий является ключевым фактором успеха в борьбе с новыми эпизодами распространения инфекции? Увы, такой вывод не является универсальным.
Так, Мексике уже приходилось сталкиваться с подобным эпидемиологическим шоком в прошлом. В 2008–2009 гг. эта страна стала, как и Китай в случае COVID-19, очагом распространения H1N1. Тогда это заболевание унесло жизни 17 000 человек по всему миру. Мексиканским властям тогда удалось справиться с эпидемией за счет мер дистанцирования и масштабного тестирования. Однако новый мексиканский президент Андрес Мануэль Лопес Обрадор (АМЛО) поставил одной из главных целей своего президентства борьбу с коррупцией в мексиканском госсекторе.
Как это нередко бывает среди современных реформаторов, президент Мексики посчитал сокращение затрат на госсектор частью плана по снижению коррупции. Сокращению подверглись зарплаты чиновников, а также среди прочих медицинские расходы. В результате сократились не только госрасходы, но и число квалифицированных управленцев в госсекторе, а система здравоохранения сегодня откровенно не готова к пандемии. В частности, 1,4 больничные койки на 1000 человек населения в Мексике — это уровень, характерный для бедных стран, к которым мексиканская экономика, входящая в ОЭСР, никак не относится.
Распространение пандемии COVID-19 сегодня грозит Мексике катастрофическими последствиями,
возможно, худшими, чем итальянский и американский сценарии.
Эпидемия SARS 2003 года начала свое распространение из одной из китайских южных провинций. Всего в Китае тогда этим заболеванием заразились 5327 человек, из которых 349 скончались. Один лишь этот эпизод указывает на то, что у Китая было не меньше опыта, чем у Южной Кореи, для сдерживания распространения COVID-19. Однако в начале распространения эпидемии COVID-19 в Ухане местные чиновники не предпринимали никаких серьезных мер по сдерживанию этого заболевания и даже скрывали происходящее от широкой публики.
Таким образом, опыт является важным, но едва ли достаточным условием успешного сдерживания эпидемии. Бюрократические интересы и недостаток квалификации у чиновников может существенно ослабить преимущество от обладания опытом. Поэтому квалифицированная и контролируемая власть не менее важна для успеха в управлении кризисом. Эффективное государственное управление — это сочетание демократических мер контроля над ним, достаточных госрасходов на его содержание и способности бюрократии к массовому пополнению квалифицированными кадрами. Подготовленный и мотивированный госаппарат способен в большей мере использовать накопленный опыт и эффективно отвечать на самые разные вызовы, в том числе и эпидемиологические.
