— Что такое гепатит С, чем он отличается от других гепатитов, чем он опасен?
— Есть два вируса гепатита, В и С, которые определяют 90% всех случаев хронических гепатитов. Причем гепатит С в большей степени, чем гепатит В, потому что против гепатита В разработана вакцина уже почти 40 лет назад, и она введена в государственные национальные календари прививок практически всех развитых и развивающихся стран. Что касается гепатита С, то он открыт существенно позже гепатита В, в 1989 г., против него не удалось разработать вакцину до сих пор.
Но это был первый вирус, открытый не вирусологическими методами, а молекулярно-биологическими.
Это означает, что его «компоненты» нашли в виде РНК в первую очередь в клетках шимпанзе и человека и после этого, разработав диагностику, подтвердили, что действительно, этот вирус вызывает хронические гепатиты у большинства людей. После разработки диагностикумов было выяснено, как он передается. После этого были разработаны путем долголетних исследований специальные клеточные системы, имитирующие заражение человека этим вирусом. И после того, как они были разработаны, т.е. тем самым были разработаны системы тестирования, за последние 10 лет был разработан ряд эффективных лекарств, с помощью которых можно вылечить более 95% больных гепатитом С.
Эти лекарства сейчас уже введены в национальные страховые системы целого ряда европейских стран. По итогам 2018 года 9 центрально-европейских стран приняли государственные программы по ликвидации гепатита С за счет этих лекарств. Это означает, что придется лечить очень много людей, потому что в Европе от 3 до 4% людей инфицировано этим вирусом гепатита, это больше, чем ВИЧ.
Что касается России, то, к сожалению, у нас пока такой программы нет, но ее серьезно рассматривают в Минздраве. Надо сказать, что сейчас квотированное лечение идет, но я могу сказать, что идет оно не очень большими темпами, мягко говоря, потому, что на Новосибирскую область, например, выделяется от 50 до 100 курсов лечения. Лекарство очень дорогое. При этом население Новосибирской области — около 3 млн человек, 4% примерно инфицированных — это 120 тыс.
Выделяется 50–100 курсов лечения, т.е. эта программа будет у нас завершена лет через 500, но нынешние носители вируса к тому времени просто умрут и появятся новые.
Я считаю, что то, что дали Нобелевскую премию этим людям, простимулирует и наш Минздрав, который наконец-то, может быть, и рассмотрит такую программу по всеобъемлющему лечению этого заболевания.
На что готовы пойти российские пациенты с гепатитом С, чтобы вылечиться.
— А насколько гепатит С опасен? Как быстро его нужно лечить, чтобы человека спасти?
— Это хроническая болезнь. После 10–15 лет хронической болезни у более половины больных начинает развиваться либо цирроз печени, либо рак печени.
— А каковы обычно пути заражения?
— Раньше, когда его впервые выявили и начали выяснять пути заражения — кстати, в этом приняли участие Майкл Хаутон и Харви Алтер, — выяснили, что передается он с донорской кровью, потому что кровь тогда еще не тестировали, и диагностика нужна была в первую очередь для тестирования донорской крови. Второй наиболее распространенный путь передачи — внутривенный у наркоманов. И спустя несколько лет выяснилось, что половой путь тоже имеет значение при передаче вируса. И, кроме того, был отмечен целый ряд случаев, когда, например, инфицированный татуировщик заражал своих клиентов. Инфицированные зубные врачи тоже заражали своих клиентов. Акупунктура тоже оказалась довольно значительным фактором в передаче этого заболевания. …Как правило, 90% акупунктурщиков — это люди без медицинского образования, и они гордо не мыли иглы.
— Вообще?
— … потому что те заряжены какой-то невиданной энергией.
— Тут даже комментировать страшно. То есть они были не просто не одноразовые, а даже не стерилизованные?
— Да-да, я просто знаю людей, которые так заразились.
— А вы могли бы пояснить немного: в чем был вклад каждого из этих троих ученых, которым дали премию?
— Так получилось, что я одного из них лично знаю и сам руководил группой российских ученых в исследованиях гепатита С более 10 лет, поэтому я знаю их роли.
- Майкл Хаутон — это один из наиболее известных ученых фирмы «Кайрон», «Кайрон корпорейшн» (Chiron corporation). Он сам не сделал бы эти работы, потому что для того, чтобы найти этот вирус, надо было проклонировать и проанализировать несколько миллионов проб. И он со своими сотрудниками это сделал, причем именно его воля к победе явилась решающей в поиске этого возбудителя.
- Харви Алтер — человек, который натолкнулся на неизвестный тогда вирус и потом изучил пути распространения этой инфекции.
- А Чарли Райс — это один из тех, кто доказал, что именно выявленный компанией «Кайрон» вирус и вызывает неизвестный гепатит, а также он — один из ключевых разработчиков той самой системы «Вирус-клетка», с помощью которой потом удалось разработать удобные тесты для тестирования противовирусного препарата.
— Кстати, в работе Райса, которую цитирует Нобелевский комитет в своем пресс-релизе, я вижу довольно много русских имен, например, Александр Колыхалов и Евгений Агапов. Есть ли вклад русских ученых в те коллаборации, в которых работали сегодняшние нобелиаты?
— Конечно, вклад есть, они — соавторы одной из ключевых статей Чарли Райса. Более того, эти двое — бывшие сотрудники государственного центра «Вектор» в Новосибирске и мои бывшие коллеги по лаборатории, уехали они оттуда в самые тяжелые годы — в середине 90-х годов.
— А в том, что касается разработки противовирусных препаратов, которые сейчас широко применяются от гепатита С, их кто разрабатывал, чья заслуга?
— Смотрите, Нобелевская премия дается максимум трем людям. Препараты эти разрабатывало очень много организаций. Но, как вы сами понимаете, там были и небольшие стартапы, и просто маленькие компании. Но, когда разработка становится перспективной, в нее для доведения до лечебной практики надо вложить несколько сотен миллионов долларов. И вот здесь подключаются крупные фирмы.
Фирмы никогда не награждали Нобелевскими премиями, поэтому они остаются за кадром.
Одна из фирм, которая впервые разработала эти препараты, называется Gilead Sciences. Вторая фирма, которая разработала, — это AbbVie, очень известный фармгигант в США. Gilead Sciences — тоже фармгигант. Их годовой объем — несколько миллиардов долларов. Вот они сейчас и производят лекарства на весь мир. Но, кроме того, Gilead Sciences разрешила, к примеру, Индии, как развивающейся стране, производить дженерики своих препаратов, что существенно ниже по цене для ее населения.
— Исходя из того, что вы рассказали про историю этих открытий и из дат ключевых публикаций, которые цитирует Нобелевский комитет, в общем-то это открытие уже не то чтобы «старое», но ему как минимум четверть века уже есть.
— А всегда есть такая задержка. Потому что открытие должны всесторонне оценить современники. И надо сказать, что
немалое число нобелевских потенциальных лауреатов просто не дожило до вручения, потому что умершим ее не дают. Открытие надо оценить.
Ранее ведь, хоть и очень редко, были «проколы», когда давали премию, а потом выяснялось, что это не совсем значимое открытие или масштаб не так велик, как казалось. Редко, но было. Но здесь, я считаю, премия совершенно заслуженная, потому что благодаря этим людям мы сейчас знаем 90% причин возникновения заболеваний гепатитом, а главное — знаем, как его диагностировать и эффективно лечить.
