СюжетыОбщество

«Нас учили не бояться крови»

Сейчас даже трудно представить себе, каково пришлось медикам, которые осенью 41-го защищали Москву

Санитар делает перевязку раненому бойцу. Начало войны. Фото: РИА Новости

«Война принесла с собой апологию мести и жестокости, — писал покинувший Россию религиозный философ Георгий Федотов. — Но та же война разбудила ключи дремавшей нежности к поруганной родине… На маске железного большевицкого робота двадцатых годов постепенно проступают черты человеческого лица».

Одна из самых ярких страниц Великой Отечественной — оборона Москвы. Когда немцы уже стояли у ворот столицы, нашлось много людей, которые сказали себе, что умрут, но не отдадут свой город. Студенческий билет давал право на отсрочку от призыва, поэтому записывались добровольцами.

Невозможно без слез читать трогательные и откровенные воспоминания:

Из воспоминаний

«Через час я стояла в длинной очереди к дверям комсомольского комитета. Почти все наши студенты уже оказались здесь, и каждый держал в руках заявление о немедленной отправке на фронт. Рядом со мной стоял в очереди Муня Люмкис в своих неимоверно толстых очках. Я подумала, что его-то как раз на фронт не возьмут, но промолчала, чтобы его не огорчать. Однако он все-таки попал на фронт. Он знал наизусть всю таблицу для проверки зрения и обманул врачей. Это была наша последняя встреча — Муня погиб в первом же бою… Наконец, заработали курсы медсестер. Нас учили оказывать первую помощь, не бояться крови — водили чуть ли не с первых дней в больницу на практику, в основном на операции. Профессор провел с нами беседу: — Я пришел вам сказать, что главной задачей, которую вы призваны выполнять на фронте, будут не перевязки. И не помощь на поле боя. **Ваша задача будет — поднимать настроение воинов… Ну, скажем, обслуживать армию в качестве женщин… Так сказать, половое общение, без которого мужчинам бывает очень трудно.** Вы должны понять — для солдат и офицеров, которые будут отлучены от своих семей, вы будете единственными женщинами… Так что перед тем, как идти в армию, подумайте. Мы всё выслушали, но не были особенно потрясены — мы просто не поверили этому профессору. Потому что у нас никогда и нигде не обсуждалась проблема, которую мы теперь называем проблемой секса. Однако сейчас я думаю, что этот человек во многом был прав, и его предупреждение помогло нам правильно повести себя в тех ситуациях, в которые мы попадали во время войны».

1941 год. Медсестра с ранеными в вагоне санитарного поезда. Дата съемки неизвестна. Фото: архив ТАСС

Наган всегда с собой

Один из врачей вспоминал, как его на призывном пункте зачислили хирургом в медицинскую комиссию.

Начальник пункта предупредил медиков:

— Товарищи врачи, судите строго и ответственно. Я знаю ваши штучки — направлять на консультацию, обследование. Этого не нужно. Времени нет. За два дня мы должны отмобилизовать наши контингенты.

Вызывают из коридора по фамилиям. Секретарь по учетным карточкам проверяет, когда проходил медкомиссию.

Если давно — посылает к врачам, если недавно, спрашивает:

— Здоров? Служить можешь?

— Могу.

Штамп — и конец. Принят.

Из воспоминаний

«Вот они передо мной — защитники Отечества. От двадцати до тридцати пяти лет. Плохо одетые, но в чистых рубахах. В большинстве худые. Хмурые. Слов не говорят. Они раздеваются у входа и подходят к доктору, прикрывая ладонями стыдные места. Голый человек совсем беззащитен. Он даже соврать боится, если, конечно, опыта не имеет… Тех, кто уже прошел комиссию, собирали в другой класс, а как накопится взвод, строили во дворе — и на вокзал».

В дивизии народного ополчения брали всех, не выясняя военной специальности добровольца и не задумываясь: может быть, того или иного ополченца разумнее отправить в армейские части или, напротив, оставить на производстве. Брали даже студентов-медиков, которых потом отозвали, чтобы они получили дипломы и стали врачами.

Самопожертвование считалось нормой жизни.

Из воспоминаний Надежды Оцеп

«В Москве — паника, — вспоминала студентка пятого курса 1-го медицинского института Надежда Оцеп. — Трамваи не ходят. Мы идем в институт пешком. Но занятий нет. **Нас вызывают в административный корпус и вручают дипломы с написанным от руки словом «с отличием» и вычеркнутой фразой «на основании решения экзаменационной комиссии…».** Через неделю основной профессорско-преподавательский состав уезжает в эвакуацию. Я иду в военкомат. Он работает круглосуточно. Глубокой ночью меня вызывает военком, и через полчаса выхожу от него с направлением в город Барыш Куйбышевской области, где формируется будущая 55-я стрелковая дивизия. Моя судьба решена».

Будущий профессор медицины Александр Ногаллер был студентом-пятикурсником 1-го московского медицинского института:

из воспоминаний Александра Ногаллера

«Я пришел на занятия в мединститут, где нам сказали: — Молодые люди, кончайте заниматься чепухой, отправляйтесь на фронт. Без всяких госэкзаменов и комиссий секретарша деканата выдала нам дипломы. Мне присвоили воинское звание военврача 3-го ранга и вручили направление в 703-й легкий артиллерийский полк. Начали поступать раненые, выходящие из окружения в районе Смоленска и Вязьмы. Они были обморожены, простужены, голодные и одеты еще по-летнему. Мы оказывали первую помощь — накладывали повязки, шины, вводили противостолбнячную сыворотку, многим для профилактики давали по сто граммов водки или разведенного спирта. И отправляли дальше. Иногда шоферы отказывались брать раненых, однажды даже пришлось пригрозить оружием, у меня с собой всегда был наган».

И в военные годы многое осталось прежним.

Транспортировка раненого бойца в тыл на санитарном самолете. Точные дата и место съемки не установлены. Фото: Всеволод Тарасевич / ТАСС

Из воспоминаний Николая Амосова

«Ночью происшествие очень странного и страшноватого свойства, — вспоминал выдающийся врач, будущий академик и лауреат Ленинской премии Николай Амосов, тогда военный хирург полевого подвижного госпиталя № 2266, — арестовали Татьяну Ивановну, нашу старшую операционную сестру. Она была из Череповца, работала в гинекологии. Начальник полевого госпиталя военврач 3-го ранга Борис Прокопьевич Хаминов комментировал скупо: — За язык. Так и было — много разговоров вели во время переездов. Татьяна высказывалась резко, порочила Сталина, НКВД. Мне это импонировало, но я осторожничал. И вот, пожалуйста. Теперь обнаружилось, что представитель особого отдела периодически появляется в госпитале. А я-то думал: отступились на время войны, дадут вздохнуть. Оказалось, даже за нами следят. Кто-то Татьяну продал».

Роды в метро

Решением политбюро лечебно-санитарному управлению Кремля выделили пятнадцать вагонов для вывоза в Куйбышев врачей, необходимого медицинского оборудования и запаса лекарств с тем, чтобы в городе на Волге, куда эвакуировали руководство страны, развернули поликлинику и больницу для высшего начальства и отдельно — поликлинику и больницу для руководства Наркомата внутренних дел.

Так заботились не обо всех.

5 сентября 1941 года сотрудники аппарата ЦК комсомола отправили записку секретарям ЦК партии Андрееву и Щербакову о ситуации на станциях московского метрополитена: «Женщины с грудными детьми и больными (коклюш, грипп, корь и др.) размещаются в вагонах поездов. Женщины с детьми до двухлетнего возраста, как правило, размещаются на станционных платформах прямо на мраморном холодном полу.

Остальные женщины с детьми размещаются в туннелях… В медицинских пунктах нет акушеров, хотя ежедневно в метро имеют место 8–10 случаев родов».

Октябрь 1941 года, Москва, станция метро «Маяковская» стала бомбоубежищем. Фото: Аркадий Шайхет / ТАСС

В метро навели порядок, условия стали лучше. В 41-м году во время воздушных налетов на станциях столичного метро родилось 217 детей.

Сейчас даже трудно представить себе, каково пришлось медикам, которые осенью сорок первого защищали наш город.

Штаб 311-го отдельного батальона местной противовоздушной обороны Ленинградского района Москвы размещался на Беговой улице в здании Бегов. Батальон состоял из четырех рот: двух мужских — строительной и пожарной, и двух женских — санитарной и дегазационной. Пожарная и дегазационная роты дежурили на крышах московских зданий и тушили зажигательные бомбы. Строительная рота разбирала завалы после бомбардировок, раненых отправляли в больницы, мертвых — в морги.

Девушки из санитарной роты встречали на вокзалах поезда с ранеными и развозили по госпиталям, во время налетов немецкой авиации спускались в метро, превращенное в бомбоубежище, чтобы помогать москвичам, измученным бомбардировками: «Помню, однажды одной из девушек — бойцу батальона — придавило ноги, так она ужасно кричала. Разве это можно забыть».

То, что сделала столичная молодежь, считавшаяся изнеженной и не готовой к суровым испытаниям, заслуживает высочайшего уважения. Сколько славных, талантливых, не успевших раскрыться молодых людей погибло тогда, защищая наш город…

Анонс

_7 мая выйдет специальный номер «Новой» о военврачах Второй Мировой._