8 сентября судья Псковского городского суда Илья Зиновьев отказал Льву Шлосбергу* в административном иске к Министерству юстиции РФ и сохранил за ним статус «иностранного агента». Этот прецедент будет иметь значительные последствия для российской политики и для обычной жизни многих россиян, поэтому, набравшись терпения, с ним надо разобраться детально.
Когда под вечер пятницы в коридорах суда уже появились уборщицы, судья свернул представление и на изготовление объявленной им резолютивной части решения потратил 5 минут. Однако до этого он вел процесс корректно, давая Шлосбергу и его представителям возможность разносить в прах оборону Минюста, а заодно и закон «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием». Представитель федерального Минюста Станислав Воробьев, подключенный по видеосвязи из Зюзинского суда Москвы, к реальному спору был не готов: в московских судах, где такие дела проходят рутинно, «иноагентов» никто и не слушает. А его усатый коллега из псковского управления юстиции вообще не произнес ни слова, если не считать: «Позицию Министерства поддерживаю».
Нет уж, дудки, пусть Москва сама отдувается, а Псков — город маленький… По вечерам тут слышен звон колоколов старинных церквей, а утром — издалека, но отчетливо — очереди крупнокалиберного пулемета на полигоне знаменитой Псковской дивизии ВДВ. И Шлосберга тут знает каждая собака — это контекст.
Полноценный спектакль суда с развернутыми позициями позволяет увидеть и политическую, и юридическую стороны вопроса, лицо и изнанку процесса внесения «иностранных агентов» в реестр, а мотивировочную часть решения нам ждать необязательно: Минюст уже все сказал, и добавить к этому судье будет нечего.
Чума «иноагентства»
4 июня 2023 года в телепередаче «Воскресный вечер с Соловьевым» член Общественной палаты РФ от «Российской ассоциации правовой журналистики» Александр Малькевич поставил вопрос, почему Шлосберг, бывший псковский депутат, критикующий СВО, собирающий какие-то деньги для партии «Яблоко» и получающий, по его догадкам, иностранные гранты, до сих пор не в «реестре». «Правовой журналист» и кандидат политических наук Малькевич до гибели Евгения Пригожина был связан с его медиаструктурами, Министерство юстиции не могло его не услышать и 16 июня назначило Шлосберга «иностранным агентом».
За 12 дней, разделивших два этих так называемых юридических факта, Минюст не обнаружил у Шлосберга иностранных денег, но успел установить, что тот находится под иным — то есть нематериальным — влиянием других «иностранных источников»:
- выступал с критикой СВО на канале «Дождь»*,
- вел разговоры на ютуб-каналах с Венедиктовым*, Макаревичем*, Катериной Гордеевой*, Дмитрием Быковым*, Тамарой Эйдельман* и другими известными медиаперсонами, которые были включены в соответствующий реестр ранее.
Вскоре, в июле, на телеканале «Первый псковский» руководитель «Экспертного клуба «Псковский регион» Илья Стрелков предостерег соотечественников от контактов со Шлосбергом, раз пять повторив на разные лады:
«Официальное взаимодействие с иноагентом может повлечь за собой серьезные последствия. Могут быть поломаны целые жизни… Я уже не говорю про те самые донаты и денежные переводы, которые он опять в очередной раз просит у наивных, наверное, своих избирателей, чтобы те как-то пополняли "яблочную кассу"».
Все медиаресурсы правительства Псковской области, включая 24 районные газеты, немедленно подхватили и опубликовали этот не очень связный текст. Кому еще могла быть оказана такая честь? Разве что президенту. Предупреждение о токсичности Шлосберга было тут же распространено и по телеграм-каналам, в том числе с антисемитскими коннотациями.
Тут важно предостеречь читателей: присутствуя на заседаниях Псковского городского суда,
я, каюсь, подвергся влиянию блестяще выступавшего Шлосберга, а вы, читая эту заметку, подвергаетесь моему — следовательно, в логике Минюста, мы все можем быть включены в подозрительный реестр. Это теперь такие «салочки»: с кем действующий «агент» поговорил, тот и сам уже токсичен.
В Испании за аналогичной нашим «салочкам» игрой даже сохранилось старинное название «Бубонная чума».
Фото: Глеб Щелкунов / Коммерсантъ
В тех странах, чьим «агентом» подразумевается Шлосберг, да и в России еще 20-летней давности — зал псковского суда был бы набит, запись заседания вели бы две или три телекамеры. Истец получил бы трибуну, которую он в полной мере заслужил: железной логикой, отточенной риторикой, умело дозированной холодной яростью. Он в самом деле яркий публичный политик, но на этот раз его блеском, не считая меня, втайне восхищался, я думаю, лишь судья.
Юридическая и медиалогика переплелись здесь так тесно, что увидеть и оценить их порознь нельзя: при таком взгляде никакой логики не оказывается ни в том, ни в другом. Суд и телевизор — две стороны одной медали, а уничтожение независимых медиа и лишение независимости судей — один и тот же исторический процесс. Но если о том, что в голове у шоуменов, мы можем лишь гадать, то в таком судебном спектакле, как этот, изобилующий подробностями, умелая юридическая тактика позволяет обнаружить следы режиссеров и сценаристов за кулисами. И это не «политолог» Малькевич, не «эксперт» Стрелков и даже не Соловьев.
Шпионская история
Те, от кого Шлосберг заразился иноагентством, в большинстве просто плюнули, тем более что приличные люди давно считают эту стигму чем-то вроде знака качества, а многие и вовсе уехали из зачислившей их в изгои страны. Минюст выступает здесь лишь как коннозаводчик, ставящий тавро на лошадиную шкуру условного Венедиктова, и в последнее время обосновывает свои решения как попало.
Но в отличие от тех, кому Минюст пришивает «политическую деятельность», уж извините, как рукав к известному месту, Шлосберг занимается ею профессионально. Более четверти века он возглавлял псковское отделение «Яблока», более 20 лет избирался депутатом законодательного собрания, пока в 2015 году после попытки расследовать версию гибели псковских десантников в Украине коллеги не лишили его полномочий. Тем не менее он остается публичным политиком и настаивает, что это его конституционное право.
Еще в 2014 году Конституционный суд РФ указал, что термин «иностранный агент», появившийся в российском законодательстве в 2012-м, с одной стороны, не несет в себе никаких отрицательных коннотаций, а с другой — этот статус никак не ограничивает права его носителей. На формальном уровне эта позиция КС остается неизменной, а значит, обязательной и для законодателя. Но с той поры в законодательство были включены многочисленные запреты для «иностранных агентов». Так,
Шлосберг в исковом заявлении указал, что этот статус лишил его права организовывать мирные митинги, участвовать в выборах и поддерживать на них товарищей по партии, фактически вынудил подать в отставку с поста председателя псковского отделения «Яблока». Запрещено ему и преподавать в школе, то есть работать по специальности (у Шлосберга диплом учителя истории).
Начиная с 2012 года президенту Путину много раз задавался вопрос о дискриминирующем характере закона «об иностранных агентах», и гарант Конституции, ссылаясь на опыт других стран (весьма неточно, но в этой части мы повторяться не будем), связывал его исключительно с финансовым контролем за участниками политической деятельности. Так, на встрече с СПЧ 30 октября 2017 года президент пояснил: «Для исключения из реестра надо либо прекратить заниматься политической деятельностью, либо отказаться от получения иностранных денег». Но в решении Минюста относительно Шлосберга ни о каких деньгах речи нет.
Пункт о нематериальном вилянии путем «предоставления поддержки или оказание воздействия на лицо, в том числе путем принуждения, убеждения или иными способами», появился в «Законе о контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием», в июле и вступил в силу с 1 декабря 2022 года — а случай Шлосберга демонстрирует, каков потенциал этой «законной силы».
Если кто забыл, права и свободы человека и гражданина, закрепленные в главе 2 Конституции РФ, согласно ее же статьи 18, «являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием». Так там написано.
Но есть Основной закон, есть законы, создающие из него исключения, а есть, наконец, практики. И нет ответа от Конституционного суда.
Фото: Глеб Щелкунов / Коммерсантъ
Обмен ролями
В суде Шлосберг говорит, обращаясь к телеэкрану, с которого в ответ что-то квакает (технические издержки трансляции) федеральный Минюст:
Лев Шлосберг:
«Наша семья живет в Пскове с XIX века, мы чудом пережили тут две мировых войны, мой дед пропал без вести в ходе боевых действий, а отец пережил холокост. И вот является непонятно кто и утверждает, будто я — иностранный агент. Надеюсь, суд развеет наши сомнения…».
Не считая критики закона «О контроле за деятельностью лиц…», это единственное политическое заявление, которое сделал Шлосберг в этом процессе. Затем он переходит на чисто правовые позиции: закон антиконституционен и никуда не годится, но раз он такой принят, давайте действовать по нему. На политической стороне таким образом оказывается, напротив, Минюст: они поменялись ролями.
Минюст приложил к возражениям на иск две пачки документов. Одна — потолще — содержит около 20 судебных решений об отказе судами разных регионов прежним «иностранным агентам» в их административных исках — часть из них указаны как бациллоносители в решении Минюста по Шлосбергу, а про других он вообще никогда ничего не слышал. Приложены и несколько решений псковского городского и областного судов об административных воздействиях на истца, в том числе за организацию «незаконного шествия».
Шлосберг просит пояснить, какое отношение это имеет к нынешнему спору. По поводу решений про других лиц Минюст только мычит, а в части решений про него самого поясняет, что они иллюстрируют осуществление Шлосбергом политической деятельности. Но он и сам на этом настаивает. Значит — котлеты отдельно, мухи отдельно: про политику согласились, давайте теперь про «влияние».
Ему посвящена вторая пачка приложений потоньше: в ней подшитые Минюстом скриншоты анонсов ютуб-каналов об интернет-выступлениях Шлосберга вместе с «агентами» — предшественниками. Истец факты выступлений не отрицает, но требует пояснить, например: какое именно влияние оказала не него Тамара Эйдельман? Вот ее папа — Натан Эйдельман, известный советский историк и писатель, чьи книги до сих пор стоят у него на полке, оказал на юного Шлосберга влияние, в результате которого он выбрал исторический факультет. А какие действия он предпринял под влиянием Тамары Натановны, какими именно словами и как она на него повлияла? — потрудитесь, пожалуйста, объяснить.
Представитель Минюста сводит «влияние» к созданию некоего «совместного продукта» и замечает как само собой разумеющееся: «иностранные агенты оказывают иностранное влияние» — что тут доказывать? Минюст, принявший на себя роль главного оператора в сфере законодательства об «иностранных агентах», привык обличать, а тут он в непривычной роли ответчика, к чему не готов и «квакает».
Но, может быть, за охотой на ведьм стоит вовсе не Минюст?
За кулисами
Пачка приложений со скриншотами хранит следы неназванных лиц, оставшихся за сценой, — из управления «Э» (по борьбе с экстремизмом) МВД РФ и Роскомнадзора. Представитель истца отмечает, что на снимках экрана в боковой панели можно разглядеть значок сайта «Секс для тебя» — сотрудник секретного ведомства, видимо, открывал его то ли для разрядки в процессе выявления экстремистов, то ли непосредственно перед началом этой патриотической работы. Это его частное дело, а в этом заседании речь о частной жизни Шлосберга, о которой статья 24 Конституции РФ сообщает нам следующее:
Конституция РФ:
«Сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускается. Органы государственной власти, их должностные лица обязаны обеспечить каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом».
Адвокат Антон Голубев, в основном специализирующийся на уголовных делах, говорит, что знает такой закон — он называется: «Об оперативно-разыскной деятельности» (от 5 июля 1995 года). Согласно ему секретные материалы ОРД могут быть переданы только двум не секретным органам власти: следственным и налоговым — для открытия соответствующих расследований, а про Минюст и «иностранных агентов» в этом законе ничего не сказано — значит, эту кипу из числа доказательств надо исключить. «Мы не имеем оснований не доверять правоохранительным органам», — парирует Минюст.
По представленным им «доказательствам» можно догадываться, что где-то там существует учетное дело, то есть досье, «иностранного агента Шлосберга», и кто-то — судя по сопроводиловке: «На ваш номер… от…» — начал его собирать еще до того, как в июне была запущена официальная процедура «иноагентства».
Фото: Александр Миридонов / Коммерсантъ
Кто, когда, для чего и на каком основании это делал? Что еще хранится в тайной папочке в Минюсте? Шлосберг просит суд отложить рассмотрение, чтобы истребовать из Москвы эту самую папочку. Представитель псковского управления совершает первое и последнее активное действие: передал судье «для ознакомления» некую присланную ему из Москвы страничку с грифом «Для служебного пользования». Истец и его представители о содержании этого документа остались в неведении.
Дальше ниточку не видно — пока она оборвалась на сотрудниках управления «Э» МВД и Роскомнадзора, которые, как можно предположить, охочи до развлечений с сайтом «Секс для тебя». А больше про них ничего знать нельзя. Но и это кое-что. По законам бюрократии все документируется, что дает нам шанс когда-нибудь узнать, где же находился настоящий штаб по назначению «иностранных агентов»: кто кому тыкал пальцем в их кандидатуры, с кем согласовывал, какой логикой руководствовался.
Пирамида неправа
Шлосберг очень точно отмечает порочность самой конструкции закона «об иностранных агентах»: права человека и гражданина может ограничивать только суд, и этот закон должен был предусмотреть судебную процедуру присвоения дискриминирующего статуса — а не так, что сначала Минюст, не раскрывая доказательств, одаривает им кого-то, а его избраннику потом приходится затевать судебную процедуру с обратного конца.
В нормальном виде — да даже в учебнике, по которому сдавали экзамены все обладатели юридических дипломов, — пирамида права и правоприменения выглядит следующим образом. Вершина — Конституция, учреждающая государство, она принимается на референдуме или учредительным собранием. Законодатель развивает ее положения в законах, Конституционный суд следит, чтобы они соответствовали Основному закону. То же самое делают судьи, которые по конкретным делам применяют положения Конституции о правах человека и гражданина непосредственно, отметая все, что может ей противоречить. На нижнем этаже пирамиды находятся госслужащие, которые в рамках своих полномочий применяют законы к нам, грешным, но зато мы пользуемся судебной защитой от их произвола.
В анатомическом театре, посещением которого мы обязаны усилиям Шлосберга с командой и, в общем, благосклонности к ним судьи, мы смогли восстановить картину, которая полностью перевернута. Главная фигура здесь даже не Минюст (правоприменитель), а некто безымянный, кто дернул его за ниточку из-за кулис. Судьи лишь придают вид законности антиконституционным практикам, а если им начинает не хватать для этого так называемых законов, включается законодатель. В таком порядке в 2022 году закон об «иностранных агентах» был дополнен «иным влиянием», но точно так же складываются, в том числе, практики применения новой статьи УК о «военных фейках».
Решение Минюста о назначении кого-то «иностранным агентом» (как и решение суда) — это так называемый перформатив: не рассказ, а акт именования, навешивания ярлыка. Но перформатив требует нарратива, который его легитимирует: обосновывает логику присвоения имени и само право произвести именование.
В правовом поле такой нарратив не выдержит критики. Поэтому он выносится в поле пропаганды, где витийствует не связанный никаким законом Соловьев. Но и «Соловьеву» надо создать иллюзию, что его нарратив опирается на факты. А вот и «юридический факт» — акт именования Минюстом и судом.
Это комплексный, гибридный механизм создания параллельного мира, в котором действую герои — участники СВО, но также и антигерои: «враги народа» — «иностранные агенты». Это симулякр, который автор этого термина философ Жан Бодрийяр определил как «феномен, которому ничто не соответствует в онтологическом ряду бытия». Но это и не просто какая-то электронная стрелялка: симулякр принудительно включается обратно в «онтологию»: кому-то на этом основании затыкают рот, кого-то сажают, а кого-то и лишают жизни.
И еще о патриотизме
Ложь нуждается в репрессиях — всегда находятся люди, не готовые ее повторять. Значит, она нуждается также в «правоприменителях».
Судья Зиновьев позволил Шлосбергу на протяжении трех заседаний (около 15 часов) расстреливать оборону Минюста в одни ворота. А далее ему пришлось сделать выбор между правовой логикой Шлосберга и политической Минюста. Судья — и на том спасибо! — не стал прикидываться, что этот выбор не был предрешен. Он сделал вроде бы все, что мог. Нет — мог бы, конечно, и больше, но, удовлетвори он административный иск Шлосберга, это решение было бы отменено областным судом, а самого Зиновьева туда бы не взяли — а сейчас квалификационная коллегия судей как раз рекомендовала его к такому повышению.
До начала СВО и окончательного разгрома ею права судьи могли как-то оправдывать себя в собственных глазах юридическим позитивизмом (легализмом): дескать, закон плох, но это закон. Теперь эта грань пройдена, и в том спектакле правосудия, который мы здесь наблюдали и препарировали, к праву имеет отношение только позиция Шлосберга.
Нельзя не отдать должное и трем его представителям: Антону Голубеву, Виталию Исакову и Максиму Оленичеву — но если бы Шлосберг лет двадцать назад бросил валять дурака, сдал экзамены и стал адвокатом, сегодня он греб бы деньги лопатой в Москве или в Санкт-Петербурге.
Но Лев Маркович патриот Пскова — это его выбор.
* Внесены властями РФ в реестр «иноагентов».
