В конце июля социолога и публициста Бориса Кагарлицкого* заключили под стражу по обвинению в оправдании терроризма. Задержание и предъявленное обвинение для самого публициста оказалось полной неожиданностью. Он считал, что всегда соблюдал все ограничения, связанные со статусом «иноагента», аккуратно формулировал все свои высказывания. Но риск всегда оставался, признался Кагарлицкий, «когда критикуешь российскую власть, понимаешь, что ходишь по краю», а он это делал в течение полутора лет с начала СВО. Силовики больше не стали наблюдать за его выступлениями и перешли к активным действиям.
65-летний Борис Юльевич — социолог и политолог, публицист, преподавал в Московской высшей школе социальных и экономических наук (Шанинки), главный редактор онлайн-журнала «Рабкор» и одноименного YouTube-канала. В советские годы Кагарлицкий был участником диссидентского движения. В начале 80-х его арестовывали по «Делу молодых социалистов», он около года провел в «Лефортово». В 90-е годы Кагарлицкий был депутатом Моссовета, организатором профсоюзных движений. А в 2000-е участвовал в создании «Левого фронта» и основал исследовательский Институт глобализации и социальных движений, который в 2018 году был внесен Минюстом в реестр «иностранных агентов».
25 июля этого года у Кагарлицкого дома прошел обыск. После следственных действий его доставили в Сыктывкар, где дело против ученого расследует управление ФСБ по Республике Коми. Как сообщал адвокат Кагарлицкого Сергей Ерохов,
поводом для уголовного преследования стал пост социолога о взрыве на Крымском мосту. В одном из постов в своем телеграм-канале Кагарлицкий рассуждал об экономических и политических последствиях этого события.
Защита Кагарлицкого настаивает, что ученый никогда не поддерживал и не оправдывал терроризм, а цель его выступлений — «попытка показать реальные проблемы, с которыми сталкивается российское государство».
Сыктывкарский городской суд избрал для Кагарлицкого меру пресечения в виде заключения под стражу, само заседание закрыли от слушателей. В суде социолог заявил, что не согласен с обвинениями и назвал свое задержание «политическим решением». Также он отметил, что никакого отношения к Сыктывкару уголовное дело не имеет, и он не понимает, как оказался здесь. Сейчас Кагарлицкий содержится в СИЗО-1 Республики Коми. «Новая» отправила ему письмо с вопросами, публикуем ответ с его разрешения.
Письмо Бориса Кагарлицкого
«После 24 февраля, когда очень многие люди начали уезжать из России, я сразу заявил, что покидать страну не собираюсь. И кстати, снял на эту тему ролик для канала «Рабкор». Когда 8 мая прошлого года меня объявили «иностранным агентом», я снова повторил, что никуда не уеду, и с тех пор вообще не выезжал за границу, визы в западные государства принципиально продлевать не стал.
Естественно, я понимал, что угроза ареста существует. Меня об этом неоднократно спрашивали, уговаривали перебраться в более безопасное место. Но, увы, в России риск тюремного заключения — нормальное дело для человека, занимающегося политикой или общественными науками. Отсюда, разумеется, не следует, будто я хотел попасть за решетку или что мне это нравится. Конечно, нет. В условиях нынешнего законодательства приходится очень тщательно выбирать слова, и я всегда за этим следил. Именно поэтому категорически не согласен с предъявленным мне обвинением. Тут дело не в том, как я отношусь к соответствующему закону, с этим и так все понятно, а в том, что даже технически я не считаю себя «нарушителем». Власти долгое время, казалось бы, соглашались с этим.
Почему же меня арестовали в конце июля? Думаю, что такой вопрос надо задавать не мне, а тем, кто принял решение. Ясно, что кто-то хотел, чтобы я замолчал, перестал комментировать и анализировать текущие события. Иное дело, на мой взгляд, это была грубая ошибка. Шума и проблем у государства из-за моего ареста, похоже, куда больше, чем от моих критических выступлений.
Я не первый раз оказываюсь в заключении, меня арестовали еще в последние месяцы правления Брежнева за публикации в самиздате. Тогда, конечно, я был намного моложе, и все давалось гораздо легче.
Борис Кагарлицкий. Фото: Владимир Гердо / ТАСС
Но так или иначе все происходящее — интересно и поучительно. Надо наблюдать, оценивать, сравнивать. И должен сказать, что в плане быта сейчас многое в тюрьме устроено лучше и гуманнее, чем в позднесоветское время. Главное — есть возможность писать и получать письма. Для меня это очень важно, а переписка с родными, друзьями и читателями занимает много времени и не дает скучать. Я написал и отправил через сервис «ФСИН-письмо» уже несколько статей. В камере есть телевизор и холодильник. В тюремном ларьке неплохой выбор товаров. Короче, ничего страшного.
Обсуждать соседей по камере, мне кажется, неэтично. Тут главное — относиться к окружающим деликатно, соблюдать правила, делиться передачками. Часто слышу весьма критические оценки происходящего в стране, так что мои взгляды никого не удивляют. Причем надо понимать, что количество политзаключенных в тюрьмах, к несчастью, неуклонно растет. Однако большинство людей, оказавшихся тут, больше переживают не из-за политической ситуации, а из-за того, как работают суды, как устроена пенитенциарная система. Находясь здесь, очень хорошо понимаешь необходимость судебной реформы. Хотя думаю, что и те, кто никогда сам в жернова данной машины не попадал, легко могут понять, что у нас тут далеко не всё в порядке.
С книгами проблема. Профессиональную литературу по политологии и социологии мне сюда не пропускают. В тюрьме есть библиотека. И говорят, недурная. Но, увы, почти сразу после моего прибытия библиотекарь ушла в отпуск, а потом заболела. Надеюсь, что в ближайшее время она поправится, и я смогу читать больше. Пока пользуюсь тем, что нашел в камере. Например, первый том собраний сочинений Маяковского.
Когда меня спрашивают, что помогает держаться и не терять самообладание, не понимаю, почему вообще я должен его терять? Жить интересно, преодолевать трудности необходимо, новый опыт всегда полезен.
Понятно, что задерживаться тут слишком долго не хочется. Но как бы ни складывались обстоятельства, готовым надо быть к любому развитию событий. У меня большие планы, и я постараюсь их осуществить, а вот как быстро и при каких обстоятельствах смогу к ним приступить — совершенно другой вопрос. Далеко не все в жизни можно самому контролировать. И это в равной мере относится к тюрьме и к обычной жизни.
Некоторые читатели призывают меня начать писать большую теоретическую книгу, но пока я к этому не готов. Как раз незадолго до ареста закончил и опубликовал большую книгу «Долгое отступление», а после такой работы я всегда делаю перерыв. В данном случае перерыв получается своеобразный.
Напоследок хочу поблагодарить всех, кто меня и других политзаключенных в России и во всем мире поддерживает. И отдельно благодарю тех, кто поддерживает меня, не разделяя моих политических взглядов. Очень важно, чтобы солидарность преодолевала идеологические границы, личные разногласия, вольные или невольные взаимные обиды».
* По версии Минюста РФ, признан «иностранным агентом».
