Тверской суд Москвы назначил участникам «Маяковских чтений» Артему Камардину и Егору Штовбе 7 лет в колонии общего режима со штрафом в 500 тысяч рублей и 5 лет и 6 месяцев колонии соответственно. Их признали виновными в призывах к деятельности, направленной против безопасности государства (ч. 3 ст. 280.4 УК), и в возбуждении ненависти или вражды в составе группы (п. «в» ч. 2 ст. 282 УК) за чтение стихов у памятника Маяковскому на Триумфальной площади.
Первоначально против Камардина, Штовбы и поэта Николая Дайнеко возбудили дело об унижении членов «вооруженных формирований ЛНР и ДНР». Всех троих заключили под стражу.
В марте обвинение изменили на вступившую в силу в 2022 году статью о призывах к антигосударственной деятельности. Она, по версии следствия, заключалась в том, что Камардин прочитал стихотворение с определенными рекомендациями, касающимися призыва. Штовбу и Дайнеко привлекли в качестве соучастников. Последний заключил досудебное соглашение, дал признательные показания и в мае получил 4 года колонии.
Секретный свидетель обвинения под псевдонимом Джеки, показания которого были представлены в суде, говорил, что присутствовал на «Маяковских чтениях» и слышал выступление Камардина. «Затрагивались Донецкая и Луганская народные республики, затрагивались добровольцы, в стихах говорилось о том, что надо насиловать дочерей тех добровольцев, кто ушли», — утверждал он, добавив, что Штовба не читал стихи самостоятельно, а только выкрикивал вслед за Камардиным.
В ходе процесса Камардин рассказал о насилии и избиениях при обыске, умолчав многие подробности — потому что «находится в тюрьме и боится за свою безопасность». Во время его допроса в зале присутствовала его пожилая мама, которая не знала о тех событиях.
«Нет смысла в извинениях под пытками, я бы сказал все что угодно, чтобы это прекратилось, — отметил подсудимый на прениях. — Я хочу обратиться к маме. Мам, я знаю, что ты, как никто другой, убеждена в моей невиновности и непричастности. И ты знаешь, что я не своими усилиями оказался здесь. Тем не менее мне жаль, что так все вышло, что вы остались с папой одни со своими трудностями. Спасибо, что ты меня поддерживаешь».
В своем последнем слове Камардин пояснил, что своим стихотворением никого не хотел оскорбить или унизить: «За искусство судить недопустимо. Художественное высказывание может быть интерпретировано, трактовано различным образом, даже если оно выражено максимально просто и доходчиво. Всегда могут найтись те, кто воспримет его превратно. И если кто-то склонен оскорбиться, то он может оскорбиться ну совсем на ровном месте.
Цели кого-то оскорбить своим стихотворением я не ставил.
Возможно, у кого-то была цель оскорбиться, чтобы человек с отличным от их мнением и отличными от их взглядами был незаслуженно наказан».
В результате судья Ксения Панова назначила точно такой же срок, который запрашивал прокурор.
