Выступление Ольги Зиновьевой на открытии пресс-конференции «Суверенитет российской философии» 15 января в ТАСС интересно разве что с художественной точки зрения, а по содержанию, с которым каждый при желании может ознакомиться в интернете, это донос. Комментировать тут нечего, кроме того, что ее покойный супруг, философ Александр Зиновьев, заслуживал бы лучшей участи, чем служить жупелом для «западников».

Расправившись с конкурентом в лице Института философии РАН, «патриотический философский фронт» в лице философов Леонида Полякова, Анатолия Черняева и Дмитрия Винника ожидаемо попросил денег для «борьбы против западопоклонства в философской сфере». Грант — заверил член СПЧ Поляков — будет потрачен на создание хрестоматии по русской философии; это дело неплохое, так что пожелаем удачи, тем более что «западникам» этих денег все равно не видать.

Много говорили о том, что помимо западной есть и русская мысль — но какой же дурак с этим спорит? Злокозненный Запад в этом трудно упрекнуть: у любого серьезного философа ХХ века вы найдете как минимум ссылку на Достоевского. СССР, в отличие от космоса и балета, в этой области поотстал — но так сложилось, все было выжжено начетническим «ленинизмом». На мировом уровне в послевоенный период известно несколько имен: Мамардашвили, Пятигорский, тот же Зиновьев при всех его противоречиях, Лотман, Бахтин. В одной только Франции в то же самое время равновеликих и превосходящих их фигур были десятки.

(в «извращенной форме» — Фуко был неправильной ориентации, хотя этот аргумент все же не прозвучал). Но умолчали собравшиеся — не дураки и не невежды — и о том, что в философском дискурсе тема «сексуальности» уже давно не про секс, а также о том, что любимые ими русские философы, в частности Бердяев, трактовали ее как стремление человека, не способного достичь полноты бытия по определению, воссоединиться с недостающим.

Для полноценной дискуссии этого маловато, но за оставшийся час (зал ТАСС, надо полагать, был предоставлен «фронту» не бесплатно) никакой другой мысли собравшиеся в президиуме не произвели. Чтобы понять, почему они и не в силах были это сделать, надо определиться с тем, что такое философия.

Философский дискурс по определению отличает рациональность. Он не единственно возможный — параллельно существуют литературный, научный, религиозный и другие дискурсы. Русские философы, от которых советская власть в основном избавилась, депортировав их на Запад, очень интересно соединили философскую мысль с христианством. Но это возможно только в той части, в которой Христос не творит чудеса, выступая как мистик, а обращается к разуму учеников. Не случайно одно из важных и часто повторяемых слов литургии — «Премудрость», в Новом Завете ее довольно, и чтобы приспособить этого Христа под нужды СВО, перво-наперво надо бы запретить Евангелие.

Всякий дискурс (объясняет нам «неполноценный» Фуко, в основном и продвинувший этот термин в философский словарь) выстраивается по своим правилам. Так, о патриотизме тоже можно и нужно рассуждать, он может быть разным — составителям хрестоматии придется вспомнить Чаадаева и Герцена. Но патриотический дискурс, напротив, иррационален: как во всяком разговоре о любви, приводить в нем рациональные доводы даже кощунственно.

Поэтому, когда любимый патриотами (и цитируемый президентом) Иван Ильин рассуждает о том, что русский человек как таковой обладает неким нравственным чутьем, но не утруждает себя рациональным обоснованием этого тезиса, — это не «русская философия», это вообще не философия, а беллетристика.

Призывая как минимум цензурировать большую часть общемировой философской мысли, этот фронт занимается производством невежества (против чего, кстати, еще при советской власти в Институте философии Академии наук боролся Зиновьев).