С 15 по 17 марта в России пройдут выборы президента. Точное количество кандидатов пока неизвестно, но принципиальным соперником Владимира Путина мог бы стать всего один — Борис Надеждин. Он — единственный, кто заявил о своем неприятии боевых действий в Украине и намерении их завершить. За него агитировала несистемная оппозиция, а люди — более 200 тысяч россиян — уже поддержали его, отстояв в мороз часовые очереди на улицах, чтобы оставить подпись в его поддержку.

Но что делать, если Надеждина не допустят до выборов? Есть ли у оппонентов Владимира Путина план действий? Говорим об этом с оппозиционным политиком Дмитрием Гудковым.

— До выборов президента России — чуть больше месяца. Ни стратегия, ни тактика оппозиции — не ясны. Они в принципе существуют? И если да, то в чем заключаются?

— Стратегия, на самом деле, вполне понятна: в условиях диктатуры мы не можем повлиять на итоговый «счет на табло», то есть на цифры в протоколе Центральной избирательной комиссии. Но мы знаем, что власть авторитарных правителей рушится тогда, когда рушится их легитимность. И поэтому наша стратегия направлена на то, чтобы в победу Владимира Путина никто не поверил.

Вот здесь начинается тактика. С ней действительно не все понятно, потому что мы не знаем, допустят или не допустят до участия в выборах Бориса Надеждина. Если он будет в бюллетенях, то тактика будет простой: идти и голосовать за него, всячески его поддерживать. Если нет — а так, скорее всего, и случится — то мы не можем голосовать за Харитонова, Слуцкого и других кандидатов, которые не выражают [пацифистской] позиции. В таком случае

Этими очередями мы хотим показать, что государство в России не равно живущим в ней людям. Причем показать как иностранной аудитории, что люди в России не поддерживают [****], так и самим россиянам показать, что их — здравомыслящих — много. Я думаю, что это очень частая ситуация, когда человек сидит в своей девятиэтажке и боится сказать что-то против [****], потому что думает, что все «за». Это ведь одна из основных задач пропаганды — убедить людей, что противников практически нет.

И вот этот человек приходит к избирательному участку, а там — соседи по лестничной клетке, соседи снизу, люди из соседнего подъезда. Это будет иметь очень сильный эффект.

Причем никто никого не будет призывать голосовать за какого-либо кандидата: каждый может решить сам, как ему поступить.

И здесь нужно понимать: выстраиваясь в очереди, чтобы оставить подпись за Надеждина, люди шли на риск, ведь эти подписные листы почти наверняка окажутся не только в избиркоме, но и перекочуют оттуда в ФСБ и в другие ведомства. А вот в случае с очередями на избирательные участки подобных рисков нет: люди пришли голосовать, голосование тайное. И притом, что даже осознавая риски, поддержать Надеждина пришло 200 тысяч человек, можно ожидать, что в полдень 17 марта на избирательных участках очереди будут просто огромными.

— И пропаганда сможет представить это, как очереди сторонников Владимира Путина.

— Честно говоря, все равно, как это постарается представить пропаганда. Да, по телевизору они смогут сказать все что угодно. Но этому будет полностью противоречить информация в других источниках, этому будут полностью противоречить разговоры людей в очередях. И, в конце концов, сами очереди — совсем не путинское явление, посмотрите, где у нас массово стояли в очередях люди в последние годы: к избирательным штабам Надеждина и к российско-грузинской границе (во время частичной мобилизации). Владимир Путин якобы собрал 3 миллиона подписей, но никаких очередей его сторонников мы почему-то не видели.

Все понимают, что

Более того, очереди, в которые мы зовем людей, увидят и члены избирательных комиссий, и силовики. Это — уже после выборов — может иметь серьезные последствия: если даже те люди, на которых держится власть Владимира Путина, задумаются, насколько она легитимна.

— Опросы, проведенные и «Новой газетой», и «Левада-центром»*, показывают усталость россиян от происходящего в Украине. На ваш взгляд, запрос на мир в российском обществе действительно сформировался? Если да, то учитывает ли власть каким-либо образом эти настроения людей?

— Во-первых, усталость жителей России от [****] — это объективный факт. И среди уставших есть немало сторонников Путина. Это люди, которые, может быть, изначально и поддерживали [****], но со временем поменяли к ней отношение. И в окружении Путина это тоже прекрасно понимают. Именно поэтому они и не допустили до выборов Екатерину Дунцову и, скорее всего, не допустят Бориса Надеждина. Вот это и есть способ, которым власти «учитывают» усталость россиян — не дают этой усталости проявляться публично.

— Как вы оцениваете состояние гражданского общества в России в целом?

— Я думаю, что подписная кампания за Надеждина как раз и показала, что гражданское общество в России есть, и оно массовое. Что есть люди, которые готовы давать свои паспортные данные, стоять в морозы по несколько часов на улице. Безусловно, это общество не готово идти на серьезные риски, но в имеющихся условиях это, наверное, правильно. В любом случае, запрос на перемены большой, и когда риски снизятся — он вырвется.

А риски могут начать снижаться с тех же очередей на избирательные участки. Изменится атмосфера, люди поймут, что они не одиноки. Ситуация при этом наверняка будет ухудшаться, есть прогнозы, что начнется новая волна мобилизации. И в какой-то момент это может привести и к расколу элит, и, как следствие, к отказу силовиков от участия в репрессиях из-за непонимания, кто из представителей элит победит. Когда ты бьешь «маргинальное меньшинство» от имени большинства — это одно. А когда тебя зовут бить «меньшинство» от имени человека с сомнительной легитимностью и с конфликтами в ближайшем окружении — это совсем другое.

— Но все-таки у Владимира Путина тоже есть электорат. Каким вы его видите?

— Я думаю, что это в основном аудитория 60+. Она менее активна, чем оппозиционно настроенные граждане: она проголосует, но ни на какие акции не пойдет. Проблема Путина как раз в том, что его база поддержки — это болото. Оно ни на что не мобилизуется, потому что вся власть в России на протяжении 25 лет строилась на демобилизации населения, на попытках сделать его неактивным. Да, у части людей есть привычка голосовать за начальство. Но в час икс это не имеет никакого значения.

— Если не через эти выборы, то когда и как Россия сможет измениться?

— Она будет меняться не на выборах, а вследствие этих так называемых «выборов». Сразу ничего не произойдет, но все будет меняться постепенно. Вы же помните —

Усталость будет накапливаться, власть наверняка продолжит совершать ошибки: и усиливать репрессии, и изымать собственность, и новая мобилизация вполне вероятна. Все это их будет приближать к концовке. А то, что сделают избиратели 17 марта, — станет важной точкой на этом пути.

*Внесены властями РФ в реестр «иноагентов».