Олег Орлов* читает Кафку, не отвлекаясь ни на судью, ни на обвинителя. В Головинском суде Москвы он отказался от собственной защиты в процессе по обвинению его, Орлова, в повторной дискредитации армии. Обвинение тоже повторное: правозащитника за это уже судил этот же самый суд — Головинский. Но «мало дали» — всего лишь штраф. Прокуратура запросила работу над ошибками, и Мосгорсуд ей позволил. Так что теперь все по новой. Это как если бы артисты провалились и были освистаны, но вместо извинений заставили бы публику слушать их по-новой. А чтоб публика не разбежалась, отобрали бы у нее подписки о невыезде.
Отказался от участия в этом представлении и защитник Орлова Дмитрий Муратов*. Орлов признан «иноагентом» накануне этого процесса, Муратов — перед самыми прениями процесса первого. Что это, если не давление на суд? Еще и лишение права на защиту: ведь теперь свидетели защиты не просто давали бы показания, но помогали бы «иноагентам». А значит, стали бы аффилированными лицами или чего похуже — это на усмотрение Минюста. Поэтому свидетелей защиты и специалистов в зале не будет — таково решение Орлова.
«Заведомо неправосудный процесс»
О первом рассмотрении этого дела тем же судом «Новая» подробно рассказывала, как и о том, что по представлению прокуратуры Мосгорсуд отменил вынесенный сооснователю «Мемориала»** обвинительный, но не связанный с лишением свободы приговор.
Тогда судья Куприянова опиралась на один аргумент: следствие не установило мотив, который заставил 70-летнего Орлова выходить на мирные пикеты и писать статью о своих опасениях за будущее России.
Согласно УПК, необнаружение мотива влечет оправдание подсудимого за отсутствием состава преступления. Судья Куприянова была вправе вынести такое решение. Но вместо этого предоставила обвинению возможность исправить ошибки. При этом и Конституционный суд, и пленум Верховного запрещают возвращение дела прокурору сугубо для восполнения неполноты расследования. Но именно это и произошло.
Дело вернулось к следователю СК Савченко, который в прошлый раз направил его в суд, снабдив антинаучной экспертизой работы Крюковой и Тарасова и протоколами допросов двух свидетелей, совпадающих слово в слово.
Больше в деле не было ничего — и оно фактически рассыпалось.
Оправдательных приговоров по пацифистским статьям не бывает, но то, что даже гособвинение просило лишь штраф (его судья Кострюкова и назначила), — фактическое признание невиновности Орлова.
Олег Орлов и адвокат Катерина Тертухина на сегодняшнем заседании в Головинском суде. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая газета»
Теперь Савченко дело подрихтовал с учетом претензий защиты, прозвучавших в суде. Назначил новую экспертизу, а также спросил у обвиняемого, каким был его мотив. И Орлов ответил: любовь к Родине.
Савченко это не убедило, и в обвинительном заключении он указал, что Орлов испытывает вражду к «духовно-нравственным ценностям РФ» и ненависть к российским военным.
Вот достоверность этого и предстоит оценить судье Елене Астаховой. Гособвинение на сей раз представляет старший помощник тверского межрайонного прокурора Москвы Воробьева.
Адвокат Екатерина Тертухина сразу заявила ходатайство о возврате дела прокурору: защитник Орлова Дмитрий Муратов* не был приглашен Савченко ни на одно следственное действие, защите необоснованно ограничили время на ознакомление с материалами дела — тем самым ее права грубо нарушены. На основании чего ограничили время, тоже неизвестно: суд заседал в отсутствие стороны защиты, его постановление запрещено к публикации.
Рекомендации Федеральной адвокатской палаты предполагают минимум два дня на изучение каждого тома уголовного дела. В деле Орлова их 7, но окончено оно было 29 января, а уже 7 февраля поступило в суд.
Куда так спешил следователь, осталось неизвестным. А он спешил: 7 февраля по адресу адвокатского кабинета Тертухиной, чтоб ускорить ознакомление с новым обвинением ее подзащитному, даже приходил помощник прокурора в компании вооруженных людей….
Прокурор Воробьева не согласна: она считает, что обвинительное заключение целиком законно. Судья Астахова защите в ходатайстве отказала.
И Орлов сделал заявление:
«Я не признаю себя виновным, и обвинение мне непонятно. Непонятно, как можно преследовать в уголовном порядке меня и вообще кого бы то ни было за высказывание мнений. Статья 29 Конституции РФ гарантирует каждому свободу мысли и слова.
Совсем незадолго до начала этого судебного процесса я был включен в реестр «иностранных агентов». Риски для тех, кто выступает в мою защиту, к сожалению, и так уже довольно реальны. Я не могу и не собираюсь повышать эти риски. Поэтому я не буду ходатайствовать о допросе в суде свидетелей защиты и специалистов, которые могли бы привести доказательства несостоятельности обвинения. И я запрещаю делать это моей защите.
«Испытывать вражду к ценностям» — это, по-моему, вообще какая-то чепуха. Но если уж всерьез говорить на этом языке, то позвольте напомнить, что, как ни странно, в числе традиционных ценностей в указе президента РФ названы, например, права и свободы человека. Следствие, стало быть, утверждает, что я испытываю вражду к правам и свободам человека? Абсурд.
В этих условиях я отказываюсь от допросов свидетелей обвинения и так называемых экспертов. Я также отказываюсь отвечать на вопросы (это право дает мне ст. 51 Конституции) и отказываюсь от участия в прениях. Оставляю за собой право только выступить с последним словом.
Принимая такое решение, я опираюсь на опыт поведения некоторых правозащитников советской эпохи: Татьяны Великановой, Сергея Ковалева, Александра Подрабинека, Вячеслава Бахмина и других, отказавшихся от участия в заведомо неправосудных судебных процессах. Спасибо им за их пример».
Менеджеры закатали рукава
После этих слов Катерина Тертухина передала судье письменное заявление защитника Орлова Дмитрия Муратова*, подчеркнув, что он вовсе не был уведомлен о судебном заседании.
«Не надо мне этого сейчас», — брезгливо дергается Астахова. И добавляет: «Самопровозглашенный защитник…» Видимо, она считает, что защитников тоже назначают — как судей и прокуроров. Или как свидетелей обвинения (оба они отнюдь не знакомы с подсудимым, но были вызваны следователем, избравшим этих двоих из 109 млн взрослых россиян).
Олег Орлов, адвокат Тертухина, общественный защитник Муратов*. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая газета»
Но защиту не назначают, ее выбирает обвиняемый. И он выбрал, а этот же Головинский суд еще 8 июня допустил к защите сооснователя «Новой». Закон не аннулирует его полномочий в случае пересмотра дела или движения такового по инстанциям (Мосгорсуд это, кстати, учел, не выказав никаких возражений).
Но для судьи Астаховой все это неважно. Заявление она оглашать не стала — за нее сделали это мы, на нашем сайте оно размещено.
Вкратце:
Муратов пишет в этом документе, что логика следствия — сталинская, энкавэдэшная, когда приговор предопределен до суда. Что защита разбила обвинение в первом процессе. Что никакой закон (это есть в материалах дела) не может отменить 29-ю статью Конституции, она прямого действия. Что Орлов спас, поставив на карту свою жизнь 1500 бесланских заложников и 6 солдат российской армии, которым угрожал расстрел в чеченском плену. Заканчивается этот текст так: «Менеджеры репрессий среднего звена позволили устранить все очевидные глупости и снова дали возможность все-таки посадить 70-летнего Орлова. Я могу только с понятным презрением относиться к тем, кто меняет правила себе в угоду и непременно хочет не только судить, но «судить и посадить». Я с презрением отношусь к тем, кто не умеет проигрывать, а манипулирование законом называют: «это просто наша работа». Это мучительство людей, а не работа. Легко представляю, как они бы судили Христа за несанкционированные пикеты, митинги, проповеди. А Матфея и Марка — за их репосты. Я не хочу участвовать дальше в процессе, который превращается в жестокий и издевательский фарс. Я не могу позволить себе участвовать в этом заказном процессе. С договорными правилами, с теми «сопровождающими следствие» представителями спецслужб, которые снова, как в песне Шевчука, «закатали рукава суетливых ночей».
Власть думает, что у них безлимитный тариф на жертвы, репрессии, тюрьмы.
Ну нет. Это не мой тариф. Я в косплее суда, в макияже права участвовать не буду.
Жестокость — это не синоним патриотизма. Жестокость — это уголовно наказуемое деяние».
Этого суд, повторю, не слышал и читать не стал. Слушать он стал прокурора Воробьеву, которая зачитывала доказательства обвинения. Пока что — все из первого процесса, только в сокращенном виде. Из экспертизы Крюковой и Тарасова, например, она зачитала лишь выводы. Куда так спешит теперь уже не следствие, а прокурор?
Казалось, они хотят рассмотреть дело за один подход, но подвели свидетели. Те самые «ветераны России» Мироненко и Бохонько, что так синхронно давали показания, вдруг исчезли… Вызваны были, но в суде не обнаружились, как ни искала прокурор. Кстати, свидетель не имеет права до своего допроса слушать процесс. Как же по новой допрашивать Мироненко, который исправно посещал каждое заседание? А никак — нету их, исчезли. Пришлось ломать график и откладываться. И тут оказалось, что спешит и судья. Вначале она предложила ограничиться одной датой — 21 февраля. Потом согласилась нехотя еще на одно заседание — 26-го. А когда адвокат Тертухина заявила, что далее будет несколько дней занята на другом процессе, зато свободна в марте, судья Астахова вдруг разозлилась и отрезала: «Значит, 26 февраля закончим!» Видимо, на первый месяц весны у нее другие планы.
Зато планы обвинительных институций ясны: Орлова хотят посадить до марта.
* Минюст РФ считает «иноагентом».
**Признан «иноагентом» и ликвидирован.
