В Замоскворецком районном суде Москвы с восьмой попытки и с ожидаемым отказом (судья Юрий Рахматов) была рассмотрена жалоба Владимира Кара-Мурзы* на бездействие Следственного комитета по поводу его отравлений в 2015 и 2017 годах. Главное, что все дошедшие на суд с восьмого раза — из посольств, из прессы, из народа (заседание открытое, в отличие от прошлогоднего процесса в Мосгорсуде, где Кара-Мурзу осудили на 25 лет колонии) — внимательно рассмотрели самого Владимира по видеосвязи из омской колонии особого режима ИК-7.
Он старается поддержать нас всех узнаваемой широкой улыбкой — которая не дает возможности рассмотреть, насколько вымотан человек, осужденный на 25 лет особого режима и полностью изолированный от мира.
Накануне политзаключенный Илья Яшин* обратился к руководству ООН, президенту США и лидерам стран Евросоюза:
«Владимира Кара-Мурзу надо спасать. Угроза его жизни зашкаливает. <…> Судьба Кара-Мурзы вызывает особую тревогу».
«Меня хорошо видно?» — «Да! Ты сегодня не цветной, не красный, не синий», — говорит правозащитник и советский диссидент Александр Подрабинек, насмотревшийся за семь отмененных заседаний на помехи связи (серое окно трансляции окрашивалось в самые лютые цвета — почему-то включения космонавтов с орбиты та же система осуществляет проще).
«Из радиоточки в моей камере с самого утра поет Высоцкий. «Возвращаются все — кроме тех, кто нужней». В выпусках новостей какие-то пустые нелепые сообщения: что-то про рейтинг лучших санаториев России и новый законопроект о банковских кредитах. Только один раз, в пятницу вечером, услышал мимоходом: «Как сообщили в исправительной колонии, потерял сознание, вернувшись с прогулки», — телеграм-канал поддержки цитирует письмо Владимира — он осознает невозможность пройти цензуру с фамилией Навального.
А это уже наш эксклюзив с экрана.
«Вал писем в последние дни. Очень много уныния и много отчаяния, которое понятно по-человечески. Я сам как в тумане всю эту неделю нахожусь, до сих пор ни разумом, ни эмоциями не воспринимаю то, что случилось. Если мы будем поддаваться унынию и впадать в отчаяние — то это ровно то, что им нужно. Мы не имеем права этого делать. И нашим погибшим товарищам в первую очередь обязаны тем, чтобы продолжать работать с еще большей силой. И гордиться тем, ради чего они жили и ради чего погибли. Чтоб Россия стала нормальной, свободной европейской демократической страной. Я абсолютно не сомневаюсь, что так будет. Будущее остановить не сможет никто, как бы им этого ни хотелось. Поэтому, друзья, никакого отчаяния, никакого уныния мы себе позволить не можем. Леша сам сказал: «Не сдавайтесь». Сдаваться нельзя».
На суд Владимиру пришлось надеть черную робу вместо обычной оранжевой — объясняет он с экрана, победно поднимает сжатую в кулак правую руку, благодарит за организацию конференц-связи и возможность принять участие в заседании.
«Суть рассматриваемой жалобы вообще иллюстрирует, для чего существует эта 125-я статья по обжалованию действий следственных органов, способных причинить ущерб конституционным правам граждан. В данном случае полное, очевидное и, я бы сказал, демонстративное бездействие СКР по городу Москве относительно двух моих отравлений ставит под угрозу целый ряд моих конституционных прав, но в первую очередь самое важное право, которое предусмотрено в Конституции в 20-й статье — это самое важное право, которое есть у человека — право на жизнь. Потому что именно этого права меня дважды пытались лишить <…>. Дважды — в мае 2015 и в феврале 2017 года — я оказывался в реанимации, в коме, с полиорганной недостаточностью, с диагнозом «токсическое действие неуточненного вещества» и, как говорили врачи моей жене, с пятипроцентным шансом на выживание.
Я и мои коллеги с самого начала не сомневались, что это ответ на мою политическую работу в оппозиции действующему режиму.
В первую очередь — на мое активное участие в продвижении в целом ряде демократических стран законов Магнитского, которые ввели персональные визовые и финансовые санкции против кремлевских чиновников, причастных к коррупции и нарушениям прав человека.
Это предположение подтвердилось в феврале 2021 года, когда было опубликовано совместное журналистское расследование <…>. В ходе расследования были установлены имена четверых <…> сотрудников ФСБ, которые на протяжении нескольких месяцев перед обоими отравлениями, в общей сложности семь раз, негласно сопровождали меня в поездках по российским регионам от Томска до Калининграда. В том числе в той самой поездке в Казань в мае 2015 года, после которой я первый раз оказался в коме. <…> По всей видимости, речь идет о некоем «эскадроне смерти» <…>».
Владимир Кара-Мурза и Илья Яшин во время возложения цветов к месту убийства Бориса Немцова, 27 февраля 2021 г. Фото: Глеб Щелкунов / Коммерсантъ
Судья прерывает:
— Кара-Мурза, я вам предлагаю все-таки не отходить от сути вашей жалобы. Вы обжалуете бездействие следственного органа — пожалуйста, поближе к сути.
— Совершенно верно. Ваша честь, это бездействие в ответ на два покушения на убийство, ровно о них я и говорю. Через несколько дней после публикации независимого расследования…
Судья прерывает с нажимом:
— …придвинуться ближе к сути своей жалобы, поскольку в настоящем судебном заседании мы с вами проверяем доводы вашей жалобы в порядке процессуальной статьи 125 Уголовного кодекса на бездействие главного следственного управления СК по городу Москве.
— Совершенно верно! Я говорю ровно об этом, через несколько дней после публикации этого журналистского расследования
я направил заявление о преступлении. Не обращение гражданина. Не частное письмо, не объявление на заборе.
А заявление о преступлении, оформленное в порядке 141-й статьи УПК на имя председателя Следственного комитета РФ господина Бастрыкина. С изложением всех известных обстоятельств и с указанием имен предполагаемых исполнителей отравлений и с требованием возбудить уголовное дело по 105-й статье с применением 30-й статьи Уголовного кодекса РФ по факту двух покушений на убийство.
Как хорошо известно суду, 145-я статья УПК содержит очень четкий, исчерпывающий набор действий, которые должен совершить следственный орган по получении такого заявления о преступлении. Получив такую информацию об обстоятельствах и предполагаемых исполнителях на убийство российского гражданина на российской территории, Следственный комитет РФ не сделал вообще ничего.
В ходе аналогичного разбирательства в Басманном суде Москвы мне было сообщено, что Следственный комитет поручил провести проверку своему главному следственному управлению по городу Москве. Которое, разумеется, никакой проверки также не провело, но именно оно формально, таким образом, является тем органом, чье бездействие должно быть обжаловано. Что и происходит сегодня.
Фото: Максим Григорьев / ТАСС
Ваша честь, я не наивный человек. Я больше 20 лет в российской политике. Все эти годы нахожусь в оппозиции действующему режиму. Я, поверьте, очень хорошо отдаю себе отчет в той реальности, в которой существует наша страна. Я сейчас присоединяюсь к вам из колонии в городе Омске, где отбываю 25-летний срок за свои публичные выступления <…>.
Я, конечно же, отнюдь не удивлен, что нынешние российские власти не расследуют преступления, совершаемые в отношении оппозиционных политиков. Сам себя никто расследовать не будет.
Это касается и дела организаторов и заказчиков убийства Бориса Немцова, это касается и отравления Алексея Навального <…>. Это касается и двух моих отравлений. И других преступлений подобного рода.
— Кара-Мурза, я вам делаю замечание (судебный сленг наследует учительскому или наоборот. — Н. С.). У нас сейчас рассматривается ваша жалоба в порядке статьи 125 УПК РФ. Я вам все-таки предлагаю не отходить от сути данной жалобы и рассматривать ее. Ваше отхождение от сути вашей жалобы, поданной вами же совместно с адвокатом, будет расцениваться как нарушение регламента судебного заседания. Если вы не будете подчиняться регламенту судебного заседания, вас можно будет отключить, — повторяет припев судья. — Это вам понятно?
— Ваша честь, мне это понятно. Но также мне очень хорошо понятно, что суть этой жалобы, которая у меня сейчас перед глазами, так же как и у вас, заключается в бездействии главного следственного управления СКР по городу Москве в расследовании двух покушений на мою жизнь. Мне трудно понять, как обстоятельства этих покушений могут не иметь отношения к сути рассматриваемой жалобы. Ни о чем постороннем я не говорил и говорить не собираюсь. <…> Я уже практически закончил. Повторюсь: меня отнюдь не удивляет, что российские власти не расследуют преступления, совершаемые в отношении оппозиционных политиков. Но.
Должен признаться: меня все же слегка удивило, что они даже не делают вид, будто собираются что-либо расследовать, не выполняя даже собственные процедурные формальности.
Нам все чаще приходится вспоминать знаменитый диссидентский лозунг 60-х годов: «Выполняйте свою Конституцию». Он сегодня, к сожалению, не менее актуален. Так вот, выполняйте свою собственную Конституцию. Выполняйте свои собственные законы. Выполняйте свой собственный Уголовно-процессуальный кодекс.
Я прошу суд признать незаконным полное бездействие главного следственного управления СКР по городу Москве в расследовании двух покушений на мою жизнь. И обязать сотрудников СК РФ выполнять свои непосредственные обязанности.
Владимир Кара-Мурза и его адвокат Мария Эйсмонт, 2023 г. Фото: Максим Григорьев / ТАСС
— Прекрасно все сказал, не буду повторяться, — вступает адвокат Мария Эйсмонт после своего доверителя, обращая внимание на постановление из СК об отказе в возбуждении уголовного дела от 29 апреля 2022 года, которое поступило в суд после долгих ожиданий (именно из-за ожидания «документов из СК» слушания и переносили).
— Если дочитать документ до сути, то он отвечает на те заявления о преступлении, которые были поданы сразу после отравлений. В 2016 году уважаемый суд зачитывал эти материалы настоящего дела, и в 2017 году. Все действия, которые описаны, все опросы лиц, которые проводились по заявлениям в 2015, 2016 и 2017 годах. <…> Верховный суд требует, чтобы были рассмотрены доводы заявителя о фактических обстоятельствах, которые, по его мнению, указывают на признаки преступления. Из постановления не следует, что были проверены те доводы, которые были указаны в заявлении на имя Бастрыкина, и поэтому эти действия не могут считаться должными.
Адвокат требует признать бездействие незаконным.
Суд опять дает слово Владимиру:
— Да, эти факты были СКР по городу Москве просто проигнорированы. И тот отказ в возбуждении дела на основании заявления о преступлении 2015 и 2017 годов не имеет ни малейшего отношения к тому заявлению о преступлении, которое было подано на имя господина Бастрыкина 18 февраля 2021 года и в котором содержалась конкретная информация с именами, датами поездок и так далее четырех сотрудников Федеральной службы безопасности. <…>
На этом месте оборвалась система связи ВКС. Секретарь суда дозванивается. Короткие гудки. «Алло, у нас связь прервалась. Мы вам заново звоним — ответа нет. Что? Заново вам звоним. Ответа просто нет».
«Владимир Владимирович! Нас видно? Слышно?» — говорит судья. «Не видно, но слышно». — «В таком формате не возражаете, если нас только слышно?»
— Фактически в данном случае ГСУ СК Москвы в отношении вас, в отношении Замоскворецкого суда, совершается подлог, — финализирует реплику Владимир. — Они показывают отказ в возбуждении уголовного дела, вынесенный Хамовническим следственным отделом города Москвы, который мы будем, безусловно, отдельно обжаловать там, [вместо того, что должно рассматриваться сейчас — бездействие по другому заявлению, в котором изложены конкретные факты].
…В ожидании решения в коридоре все обсуждают то, о чем нет слов уже неделю. Многих эта новость накрыла на выходе с заседания по Олегу Орлову*, и вот мы ее носим по городу из суда в суд, нашу общую немоту.
«Поганое ощущение после таких судов. Ты приводишь доказательства, заявляешь ходатайства. Вот как Володя идеально выступил, разложил все по полочкам. А все его доводы разбиваются о стену игнорирования. То есть правосудие просто отсутствует.
Он [Кара-Мурза] обращается и будет обращаться за справедливостью. А для этого суда доказательств в принципе не существует. Они выполняют политический заказ», — комментирует Подрабинек на ступеньках суда. Я убегаю, чтобы не слышать, — мне страшно, что он за друга опять сейчас наговорит себе на пару сроков. Когда становится известно о том, что суд ожидаемо отказал Владимиру Кара-Мурзе в его жалобе, адвокат Мария Эйсмонт убегает в СИЗО к Диме Иванову — без комментариев.
* Внесены властями РФ в реестр «иноагентов».
