«Миллионы дадут, пойду служить!»

Упираясь культей в подоконник, Шевелев отодвигает занавески, опускается в коляску и замирает, глядя в окно. За пыльным стеклом видна мокрая песочница и припаркованные в лужах машины. «Раньше я не замечал мелочей. Теперь всех соседей выучил. Кто во сколько уходит и приходит. Могу по часам рассказать», — Владимир разглядывает двор с детской сосредоточенностью. На подоконник запрыгивает трехцветная Кнопа, громко мурлычет. Хозяин подстилает ей полотенце. Телевизора в квартире нет. Спуститься со второго этажа без посторонней помощи Владимир не может.

Стены выкрашены голубой краской. В левом углу — посеревший от долгой жизни холодильник «Бирюса». На столе — блюдце с медом и сухари. На плите свистит чайник.

В квартире холодно. Сквозь щели в деревянных рамах дует. Хозяин этого как будто не замечает. На нем камуфляжная майка и черные треники. Пустая правая штанина подвернута. «Здесь 16 осколков! Малая берцовая кость сломана», — мужчина показывает изуродованную левую ногу с пацанским хвастовством. Его руки покрыты пятнами псориаза.

В единственной комнате на полу в два слоя лежат старые паласы. Возле полированного шифоньера — огромная коробка с прогулочной инвалидной коляской. Комнатная коляска, как оказалось, не пролезает в туалет. Пришлось купить ходунки. Еще одна проблема — ванна. Специального протеза для купания пока не дали.

«Однушка» на окраине Энгельса досталась Шевелеву от бабушки. У него есть мама и старшая сестра. «Но с ней мы не общаемся. Дебил я потому что. И 35 лет дураком прожил», — Владимир широко улыбается. Выглядит он лет на десять старше.

По специальности Владимир — повар-кондитер. Говорит, что работал на стройке. «Выпил нечаянно. Перевел себе с чужой карты 4 тысячи рублей. Дали мне три с половиной года», — рассказывает он. Отбывал срок в саратовской колонии № 33. «На зоне мне было хорошо», — Владимир улыбается и даже потягивается. «Как это правильно сказать, Марго?» — оборачивается к адвокату. Маргарита Гальцева — яркая брюнетка в кислотно-зеленом кардигане и черных кожаных штанах — кажется в этом интерьере инопланетным созданием. «Владимир сотрудничал с администрацией, работал в котлетном цеху, материально помогал маме», — бодрым тоном добавляет адвокат.

С Владимиром они дружили в детстве. Вова рос в строгой семье. Рита была хулиганкой. Им запрещали играть вместе. «Лопух. Емеля-дурачок», — говорит она, похлопывая подзащитного по бритой макушке.

В апреле 2023 года в колонию приехал армейский представитель, как он назвался. «Сказал, что нас приравняют к контрактникам. Дадут зарплату 197 тысяч. Я думаю: ни хрена себе, миллионы дают, пойду служить!» — вспоминает Шевелев. Оглянувшись на адвоката, добавляет, что хотел помочь маме. Помощь женщине действительно нужна: мать Владимира больна раком кишечника в четвертой стадии.

По подсчетам Владимира, из его колонии согласились поехать на Донбасс 25‒30 человек. Через две недели новобранцев из исправительных учреждений области собрали на авиабазе, погрузили в транспортный Ил и отвезли ближе к границе. Мужчина признается, что боялся лететь. В небо он поднялся впервые в жизни.

«Там как-то обо всех заботишься»

«Это был, наверное, военный аэродром. Палатки армейские. Все с автоматами. Мне говорят: слышь, гондон, вот тут подпись ставь. Я и не понял, что это контракт», — рассказывает Владимир. Его совершенно не задевает, что с ним разговаривали в таком тоне. Он считает, это обычное дело. Подписанный документ ему не выдали.

Добровольцев отвезли в деревню под Луганском, поселили в ангаре за колючей проволокой. Бежать они и не думали. «Мы радовались. Говорили друг другу: братан, прикинь, мы сегодня — зэки, а завтра — военнослужащие! И правда через четыре дня уже дали «пиксельку» (военную форму. — Ред.), — вспоминает Владимир.

Спрашиваю, чему новичков учили в учебке? «Копать, — сразу отвечает он. — Чем глубже окопаешься, тем больше шанс, что будешь жить». Второй навык, усвоенный Владимиром в течение двухнедельного курса, — «кричать, когда увидишь «птичку» (беспилотник. — Н. А.)». На стрельбище ему понравилось: «Первый раз в жизни гранату кидал! Как в детском фильме».

Шевелева назначили, как он говорит, минометчиком (в приказе по войсковой части указано, что Шевелев был помощником гранатометчика. — Н. А.). «Я только с зоны. Никогда оружия в руках не держал», — он пытается описать свою реакцию на карьерный поворот литературными выражениями.

Новичков высадили северо-западнее Бахмута. «Четыре дня мы копали руками и ногами. С двух сторон по нам минометы херачат, спереди — танк. И вот я там жил», — говорит Шевелев, поглаживая жетон, висящий на цепочке вместе с крестиком.

Владимир жил в блиндаже с другим заключенным по прозвищу Бабка. «Я ему такое погоняло дал, потому что он все время твердил: «Надень броник, каску не забудь, пули свистят». Там как-то обо всех заботишься. Нету ни крутых, ни блатных, ни заводных. Там есть люди. Ты там открытый человек. Там другая жизнь, такая, какой должна быть. Доверие — вот что главное, вот что там есть», — Владимир, широко жестикулируя, пытается сформулировать мысль, которая кажется ему важной. Говорит, что «многое там пересмотрел». «Но вернулся обратно — здесь та же самая …», — Владимир выражается непечатно и закуривает.

«Кто мы: заключенные или военные?»

В начале июня штурмовикам приказали сменить позицию. Шевелев объясняет, что командиром был «такой же зэк». «Сказал: вон ваша лесополка (лесополоса. — Н. А.), идите туда, только аккуратно, она раз пять переходила из рук в руки. Мы нашли хороший блиндаж, в три наката хохловские бревна лежат. В 6.00 позавтракали. Я взял две полторашки и пошел за водой. Я не понял, как все случилось. Меня кувырнуло. Бронежилет расстегнулся, хотя там такие мощные липучки. Каска слетела. А очки — не шелохнулись, ни царапинки! Я хочу встать, наступить на ногу — и не могу. Вижу, как у меня культя болтается. Она сразу стала такая маленькая».

Раненого на носилках отнесли на «нулевку» (пункт эвакуации). Владимир берет табуретку, показывает на оставшейся ноге, как зажимал сиденье под коленом, надеясь остановить кровь.

«На «нулевке» начался обстрел. Я слышу: по радейке говорят, что боеприпасов сегодня не привезут. Я понял, что меня не заберут. Наши спрашивают: «У нас 300-й тяжелый, что с ним делать?» Около 22.00 за раненым все-таки прислали «буханку».

Настроение у Владимира меняется каждые несколько минут. Он то кричит, что собирался «прыгать на хохлов» с гранатами в руках, хотя и без ноги. То бормочет, что боится крови, повторяя фразу много раз. «Промедола был один тюбик, я его на две ноги разделил, но не подействовало», — вспоминает он. Отворачивается, закрывая лицо.

Самый близкий к передку госпиталь располагался в каком-то подвале. «Мне написали на лбу дату. Перекололи. На машине реанимации отправили в город. Там в детской поликлинике отрезали ногу ниже колена. Я после наркоза дурной, думал, что к хохлам попал, стал с койки рваться. Сбежались медсестры. Одна по голове гладит, другая за руку держит».

Как указано в эпикризе,

Пациента перевели в клинику медицины катастроф в Луганск. Там у него поднялась температура, нога загноилась. На вертолете перевезли в военно-клинический госпиталь в Ростов. «Хирург сказал: нужно резать еще раз, выше. Мне было по фигу, лишь бы не болело». Вторую ампутацию провели на уровне бедра.

В конце июня Шевелеву выдали направление в Центральный военный клинический госпиталь имени Вишневского. Но оказался он в госпитале в ЗАТО Знаменск Астраханской области на полигоне Капустин Яр. «Зэков, наверное, в «вишню» не берут, — посмеивается штрафник. — В знаменском госпитале были только такие, как я».

Из Знаменска Владимир связался с адвокатом. «Все они хотели понять, кто они — заключенные или военнослужащие? — рассказывает Маргарита Гальцева. — К ним приходил военный прокурор. Но не смог ответить на этот вопрос. Попросил их написать обращения в Министерство обороны с просьбой определить их статус».

После лечения многих отправили обратно на передовую. Шевелеву велели ехать домой.

Добраться до Энгельса инвалиду помогли, как он говорит, «ребята» — такие же заботливые товарищи, какие обычно оказываются рядом с выпускниками детдомов, получившими квартиру от государства.

«Прилетело три самолета, уехало — три автобуса»

Один из товарищей по имени Дмитрий сидит на кухне, не снимая кожаной кепки и куртки. На нем прямоугольные очки-хамелеоны — два десятка лет назад такие были в моде на рабочих окраинах. Глаз не видно за темными стеклами. Дмитрий совсем не улыбается.

«Я — «музыкант» [служащий ЧВК «Вагнер»]. Мне с журналистами нельзя общаться. «Укропы» за мою голову дают 50 тысяч евро. Вы думаете, их здесь нет?» — он говорит ровным голосом, почти без интонаций. Почему-то оглядывается на прихожую.

Но поговорить Дмитрию все-таки хочется. Он рассказывает, что родители рано развелись. Мальчик воспитывался у бабушки. В девять лет родственники сдали его в спецшколу для трудных подростков. Во взрослую колонию он попал в 19 лет. Отсидел в несколько заходов 27 лет. Предпоследний раз освободился в 2019 году. Познакомился с женой. Устроился грузчиком в магазин. В 2020-м снова сел за разбой и убийство.

Отбывал наказание в исправительной колонии № 9 в Ульяновской области. Говорит, что к ним «Женя [Пригожин] приехал лично». Поехать с ним захотели больше 300 человек, но половина «включила заднюю». Дмитрий улетел из Ульяновска 23 сентября 2022 года.

«У нас, К-шников (заключенных, участвующих в СВО. — Н. А.), свои правила, — Дмитрий открывает на экране телефона табличку под названием «Кодекс чести». — Нельзя отступать. Запрещен алкоголь, наркотики. С девушкой нельзя даже по согласию».

Дмитрий гордится тем, что, в отличие от других подразделений, «у нас, вагнеров, все было, Женя нам все давал, гуманитарную помощь, сладости». Не хватало только воды для мытья — позиция стояла далеко от водоемов. Мылись влажными салфетками.

В конце октября саратовца ранило. Об обстоятельствах ранения он рассказывает сбивчиво: «Контузия. Слова в голове крутятся, а поймать не могу». Из сигарет и зажигалок выкладывает на столе схему земляных укреплений. Показывает, как их «долбил танк, закидывали гранатами». «Я вот так разрыл землю руками, лег туда лицом и дышал. Ждал смерти».

В госпитале Дмитрий провел около месяца. Потом оказался у Попасной. В конце декабря был снова ранен. После этого дослуживал до конца контракта в «учебке» в Луганской области.

«23 марта нам на базе вручили указы о помиловании. На двухэтажных автобусах отвезли в Ростов. Вот тут я понял, сколько нас осталось… В Ростове нас уже ждали таксисты, начали телефоны предлагать, то-сё. Я спросил, где вокзал, и ушел».

В Саратове Дмитрий первым делом поехал к жене — пока он сидел в тюрьме, родился сын. «Когда я вернулся, Никите было уже два с половиной года. Я с бородой приехал. Он боялся. Пришлось сбрить».

Сам он не имеет к компании никаких претензий. Но родственники ожидали обещанных по телевизору миллионов.

Выплату за второе ранение Дмитрий, по его словам, не успел оформить. «С Женей началась возня. Он пошел на Ростов». Как говорит собеседник, рядовые вагнера верят, что Евгений Пригожин жив и находится в Африке. «Был бы он здесь, я бы подписал контракт хоть завтра».

Сейчас Дмитрий с женой и ребенком живет в съемной квартире. Пытается встать в очередь на жилье и оформить на жену материнский капитал — она из цыганской семьи, у женщины проблемы с документами. Дмитрий очень зол на чиновников: «Хочу, чтобы все эти твари из кабинетов посидели в подвалах, поняли про жизнь. А то не докричишься ни до кого».

Вас здесь не стояло

«Я приехал с тремя бумажками в кармане. А все это, — Шевелев обводит рукой стол, заваленный документами, — ребята собирали полгода».

Через Госуслуги Владимир узнал, что был помилован за день до отъезда из колонии и пошел на СВО абсолютно законопослушным человеком, не имеющим судимостей.

Через областной военкомат удалось получить выписки из приказов врио командира войсковой части. Приказ о зачислении рядового запаса Владимира Шевелева в списки личного состава был подписан 17 июня 2023 года (когда доброволец уже лежал в госпитале с отрезанной ногой). В том же приказе отмечено, что его следует «полагать приступившим к исполнению служебных обязанностей с 30 апреля 2023 года».

Согласно «Порядку обеспечения денежным содержанием граждан, пребывающих в добровольческих формированиях», утвержденному Министерством обороны, денежное содержание рядового Шевелева должно составлять 40 500 рублей в месяц.

С 30 сентября по приказу командира части Шевелева следует «полагать прекратившим выполнение задач СВО в связи с убытием на лечение». С 1 ноября Владимира исключили из штурмовой роты «в связи с истечением контракта».

В военном билете указано, что Шевелев принимал участие в СВО с 30 апреля по 30 сентября, но на воинский учет был принят только 24 ноября 2023 года — и в тот же день снят.

В феврале Шевелев получил удостоверение ветерана боевых действий. Однако, как сказано в ответе из областного военкомата, действительную военную службу не проходил, а его контракт предусматривал «пребывание в добровольческом формировании».

От контракта, подписанного Шевелевым в апреле, остался только номер. Сам документ, как ответили из части, у них «не хранится», поэтому выслать копию не представляется возможным. Сведений о ранении Шевелева в часть не поступало.

Шевелеву оформили гражданскую инвалидность, вторую рабочую группу. Причиной указано «общее заболевание». «Через год мне нужно ехать на переосвидетельствование. Наверное, они думают, что нога отрастет», — смеется Владимир, помахивая «розовой» справкой. В чате выживших штурмовиков ему написали, что это удача, большинству раненых дают только третью группу. Пенсия Шевелева составляет 8200 рублей. За коммунальные услуги зимой нужно платить почти шесть тысяч рублей в месяц.

«У большинства ребят, которых забирали с колоний, нет родственников, нет друзей, которые будут суетиться, собирать все эти бумажки, — говорит Владимир. — Люди сколются, сопьются и не придут за деньгами».

Такие разные бойцы в одном окопе

О проблемах с выплатами участникам СВО рассказывают и патриотические, и независимые медиаресурсы.

«Ребята из колоний — не военнослужащие, и они находятся вне военного законодательства. Фактически у них полуофициальный статус. Государство посчитало, что самой большой и единственной наградой для этой категории участников СВО является амнистия», — пишет военкор Анастасия Кашеварова (бывший советник спикера Госдумы Вячеслава Володина).

По ее словам, в таком же «положении оказались добровольцы ряда ЧВК и батальонов»: «Мы видим, что в одном окопе находятся бойцы с разным уровнем государственной поддержки. Точнее, одни с поддержкой, а другие — как получится. Я говорю о непродуманности системы: все, как лоскутное одеяло, за два года так и не отстроено ничего, хотя у нас огромный бюрократический аппарат. Бойцы ЧВК, добровольческих формирований, контрактники Министерства обороны, мобилизованные, кадровые военные — у всех разный статус, разные выплаты, разные права».

Как разъясняется на ветеранском портале штурмовых рот , величина денежного содержания и выплат за ранения для заключенных определяется не президентскими указами, а приказами Министерства обороны. До лета 2023 года суммы могли быть разными. Каждый должен искать конкретную цифру в своем контракте — если таковой сохранился и вообще был подписан.

В конце июня вступил в силу Федеральный закон «Об особенностях уголовной ответственности лиц, привлекаемых к участию в специальной военной операции», изменивший положение «штормов». Раньше они получали помилование и шли на СВО в качестве добровольцев, заключая особый добровольческий контракт на шесть месяцев. Теперь осужденный, заключивший контракт, считается условно освобожденным на время исполнения этого контракта. Окончательно освободиться от наказания можно в случае получения государственной награды, либо после увольнения со службы по возрасту, состоянию здоровья или в связи с окончанием периода мобилизации.

На невыплату компенсаций за ранения жалуются также бойцы ЧВК «Вагнер». Как рассказывала Русская служба BBC, наемник Дмитрий Назаров из Красноярска в 2023 году участвовал в боях за Бахмут, получил тяжелые обморожения и потерял пальцы на обеих ногах. Вернувшись домой, молодой человек выяснил, что никаких выплат ему не положено. «Сказали, что не ранение у меня, а травма!» — пояснил Назаров в обращении к президенту Владимиру Путину, выложенном в соцсети «ВКонтакте».

Другой бывший военнослужащий рассказал BBC, что ему отказали в выплатах после того, как он попал в госпиталь с пневмонией. Мужчина заболел, переплыв холодную реку в октябре 2023 года во время штурмовых действий.

На Ставрополье несколько вагнеровцев обратились в редакцию местного издания «Блокнот» с жалобой на невыплату региональных пособий, обещанных раненым участникам СВО. «Все, кто принимал участие в СВО в составе ЧВК «Вагнер», вдруг стали неугодными и незаметными. Куда бы мы ни обращались, везде нос воротят. Мы часто слышим, что «мы вас туда не слали». Никакой поддержки и инициативы со стороны государства нам не предоставляют. Парней столько раненых, ни помощи, ни защиты, ни сочувствия», — рассказали бывшие бойцы журналистам.

В декабре житель Новосибирской области Сергей Соболев, служивший в одной из ЧВК, дозвонился на прямую линию президента и рассказал, что не может получить удостоверение ветерана боевых действий. Владимир Путин признал, что проблема вытекает из «пробелов, которые были допущены Министерством обороны» — юридически частных военных компаний в России не существует.

По словам президента, сейчас в зоне боевых действий находятся больше 600 тысяч человек. Они получают, по оценке главы государства, «достаточно приличное» денежное довольствие — по 200 тысяч рублей в месяц. Задержки с выплатами Владимир Путин объясняет «бюрократическими сбоями»: «Механизм огромный. Как любой государственный механизм, работает с известными административными издержками».

О количестве раненых, вернувшихся с СВО, официальной информации нет. По сведениям Министерства труда и социальной защиты, среди инвалидов СВО 54,4% перенесли ампутацию конечностей, в основном ног.

Саратовская область