— Связано ли избрание Соловьева с официально объявленным решением «Открытой России» поддержать вас на выборах мэра?
— Не связано. Александр много лет дружит с Володей Кара-Мурзой, они давно на него глаз положили. Это (избрание — Ред.) было для Соловьева неожиданно, и для меня неожиданно. Тем более, что там был пересчет голосов, сначала счет был пять-пять, и тогда уже Кара-Мурза использовал свой решающий голос.
Я думаю, что выбор очень простой: «Открытой России» нужно выстраивать коммуникацию здесь с оппозицией, с разными политическими центрами, а Соловьев и для «Яблока» помогал готовить законопроекты, и для Фонда борьбы с коррупцией готовил много всего. Все знали, что если от Гудкова нужен запрос, можно даже Гудкова не дергать, а поговорить с Соловьевым. Молодой, харизматичный, умный, дипломат, специалист, хороший организатор — я думаю, он справится.
— Вы уже обговорили с «Открытой Россией», как именно они поддержат вас на выборах?
— Пока я только пообщался на конференции, мне задавали разные вопросы, потом я узнал, что «Открытая Россия» проголосовала за поддержку. Я вижу, что это будет поддержка публичная, может быть, организационная. Сейчас даже рано говорить об этом, потому что непонятно, зарегистрируют меня или нет. На данном этапе нам нужно выиграть муниципальные выборы, и тогда у меня появляется возможность выдвинуться. Нужно получить по одной подписи от депутатов из 110 районов Москвы. В воскресенье у нас будет форум «Москва 2017» — конгресс кандидатов. У нас уже есть 804 кандидата, которые зарегистрированы на моем сайте — очень интересные люди, писатель Леонид Каганов, герой России Сергей Нефедов (бывший член партии «Справедливая Россия» — Ред.), сотрудники «Яндекса». Я планирую быть единым кандидатом, поддержанным всеми демократическими силами. Меня уже поддержала «Открытая Россия», меня поддержал «Союз правых сил», Леонид Гозман, я веду переговоры с «Яблоком» и рассчитываю, что они выдвинут меня.
— Несмотря на антагонизм между «Яблоком» и «Открытой Россией», о котором часто говорят?
— Ну а что это меняет? Они же понимают, что статус единого кандидата открывает совершенно другие перспективы.
— Предполагается ли финансовая помощь от «Открытой России»?
— Я не могу сейчас однозначно сказать, но почему бы нет. У меня есть счет, мы зарегистрировали НКО «Центр поддержки демократический реформ», он будет готовить структуру для выборов. Если члены «Открытой России» окажут поддержку, мы будем рады.
— Расскажите про Александра Соловьева — как он проявил себя, работая вашим помощником?
— Сначала он полгода работал в Думе на правах волонтера, пришел на волне Болотной. Он стал работать с Ильей Пономаревым, потом я его увидел — человек адекватный, понимает законы, а у меня уволилась помощница, которая за законодательство отвечала. Я узнал, что он бесплатно работал у Пономарева, позвонил ему: «Мне нужен помощник, ты все равно ему не платишь — отдай мне». Он пришел к нам в коллектив, долго занимался обращениями граждан, полностью готовил меня ко всем комитетам, к пленарным заседаниям: все мне читал, разжевывал. А потом я увидел, что он английский свободно знает, дипломатов встречает, прекрасно коммуницирует, в Думе выстроил контакты хорошие — так он стал руководителем аппарата у меня.
Он помогал готовить самый главный документ, которым я горжусь — это закон о выборах в Госдуму о связанной смешанной системе и система многомандатных округов — может, когда-нибудь, когда будет нормальная Дума, его примут. Я же не мог приносить [председателю думского комитета по конституционному законодательству и государственному строительству Владимиру] Плигину туфту — он профессионал. Поэтому Александр вместе с Комитетом гражданских инициатив подготовил этот закон. Он готовил и наш первый филибастер в Думе, когда мы вносили 500 или 600 поправок против закона о митингах. Он делал запросы и по борьбе с коррупцией. Он меня сильно разгружал, делал объем работы аппарата фракции.
Я бы его не отдал, но я не прошел в седьмой созыв. Я прилагал усилия в шестом созыве, чтобы он не уходил от меня в «Открытую Россию», потому что для меня он был незаменимым. А сейчас мне сложно что-то адекватное ему предложить, и когда меня спросили, я сказал, что я не против.
