В первой части публикации спецкора «Новой» Ильи Азара речь шла о том, как Надежда Савченко превратилась из героя украинских патриотов в изгоя, растерявшего серьезный политический капитал. Впрочем, и она, и оставшиеся сторонники часто говорят, что Надежда — практик. Одна из практических задач, которые казались вполне посильными именно для Савченко — активизация обмена пленными с самопровозглашенными республиками Донбасса и вызволение украинских политических узников из российских тюрем.

Адвокат Новиков, который сейчас защищает в России экс-главу запрещенной УНА-УНСО Николая Карпюка, рассчитывал, что, выйдя на свободу, Савченко будет помогать оставшимся в заключении в России украинцам. «Ту работу, которую, в моем представлении, она должна была делать в Европе, сейчас за нее делает такой же бывший политузник Гена Афанасьев, но делает неизбежно менее успешно, потому что он гораздо менее визуально известен. А Савченкок этой роли вернуться уже не может, ведь она больше не делегат ПАСЕ», — говорит адвокат.

Алексей Рябчин, депутат Рады от «Батькивщины»вспоминает, что в администрации президента Порошенко хотели Савченко сразу отправить на три-четыре месяца в турне по Европе, но у нее были другие планы.

«Сделать из нее волшебную отмычку для российских тюрем не получилось», — констатирует Новиков, но ее приезд в октябре 2016 года в Москву (за который ее также ругали на родине) на заседание Верховного суда по делу Карпюка и еще одного украинца — Станислава Клыха, адвокат одобряет. «Риск, что ее в Москве снова арестуют, мне представлялся умеренным. С помощью визита Савченко о деле Карпюка и Клыха проще напоминать, чем без него. Все-таки как маркер интереса к украинским политзаключенным она еще вполне работает», — рассуждает Новиков.

Это не все планы, которые Новиков строил на свободную Савченко. Еще пока ее судили в российском Донецке, Верховная рада проголосовала за ее закон, по которому один день в СИЗО засчитывается за два дня лишения свободы. Адвокат, который писал черновую концепцию закона, а теперь серьезно раздумывает о переезде на Украину, говорит, что надеялся, что Савченко поможет делу реформирования УПК Украины.

«Про меня говорили, конечно: «Чего это нам москаль советует», но я не политик, и мне похрен, что кому-то я не нравлюсь. Я говорил: «Ребята, у вас классный современный УПК, но чудовищный, пещерный, совковый уголовный кодекс, и вам нужно его срочно менять»», — объясняет Новиков. Он рассчитывал, что с помощью Савченко удастся ввести на Украине суд присяжных, «что во многом решает проблемы судебной системы».

Адвокат говорит, что группа, которая должна была писать закон, была уже почти собрана, но теперь имя Савченко «будет топить все, что с ней связано, и это, конечно, большая потеря для Украины в первую очередь».

Савченко называет Новикова очень умным, но не знакомым с украинской «кухней изнутри» человеком. «Можно ли провести судебную реформу в нашем парламенте? Его планы оказались обмануты не мной, а просто ситуацией, в которой это невозможно и глупо рассчитывать даже на популярность», — говорит она.

Закон Савченко на Украине попытались отменить или урезать. Депутат Верховной рады Антон Геращенко и другие политики объявили, что именно он вызвал все проблемы с преступностью. «Естественно, после принятия закона, пришлось пересчитывать сроки задним числом, единовременно вышло порядка 8 тысяч человек. Из них в первый год около 900 вернулись в обратно в тюрьму. Но списывать на него весь рост преступности после 2015 года на фоне войны и сложной социальной обстановки - абсурдно», — говорит Новиков.

13 апреля поправку о приравнивании дня в СИЗО к двум в колонии только для преступлений небольшой и средней тяжести отклонили в Раде, и закон остался в прежнем виде. Савченко утверждает, что это именно она смогла защитить свой закон.

Вера настаивает, что важно не то, что или как говорит спикер, а какие за ним дела. «У нас один политик (имеется в виду Тимошенко. — Ред.), бывший дважды премьером, говорит, что ей не давали ничего сделать, а Надежда с одной кнопкой в парламенте сделала за год после тюрьмы больше, чем тот человек за 3 года после тюрьмы, — защищает сестру Вера.

— А что, кроме закона Савченко, сделала Надежда?

— То, что в суде не берутся во внимание показания человека, который сам себя оговаривает. Раньше, когда надо было найти человека <для висяка>, часто заставляли подписывать. Это не только благодаря Наде, но есть вот такие большие сдвиги, — отвечает сестра, хотя названное ею «большими сдвигами» не выглядит.

Не все в порядке с головой

Когда репутация Савченко на Украине опустилась, по выражению Березы, «ниже плинтуса» (по данным украинского социолога Ирины Бекешкиной, Савченко еще в январе не доверяли 70% украинцев), все слышнее стали голоса тех, кто считает ее нездоровым человеком. «По свидетельству многих очевидцев, она и раньше отличалась неадекватными действиями. Я считаю, что психотип этого человека — городская сумасшедшая», — говорит Береза.

[object HTMLElement]

[object HTMLElement]

«Или на первом выезде на полигон <новобранцы> бежали впереди, и воды мы им не дали, потому что с ней они бы не добежали. Так она, прикинь, упала на четыре кости и начала воду из лужи пить. А это болото, там четыре или пять БТРов проехали и танк. Тогда мы поняли, что она… интересная», — эмоционально рассказывает Турчак.

[object HTMLElement]

Историй про службу Савченко в Ираке рассказывают много и по-разному, но они больше напоминают байки. Тем более что, пока Савченко была в российской тюрьме, сослуживцы отзывались о ней положительно. «Решительная девушка, имела властный голос, четко командовала людьми, и люди реально слушались ее команд. Надя, когда брала слово, в первую очередь говорила о дисциплине, о выполнении воинского долга, о многих просто патриотических вещах», — рассказывал, например, заместитель командира второй роты батальона «Айдар» Андрей Омельчук.

[object HTMLElement]

По словам Березы, раньше такая информация активно гасилась, потому что ее вброс мог дискредитировать Савченко и помешать ее возвращению. «В любом случае мы из российской тюрьмы доставали не Савченко, одиозного политика, а гражданина Украины», — говорит Береза.

Вера вместо ответа предлагает почитать книгу Надежды: «Там голая правда, ведь Надя была уверена, что умрет в тюрьме, так как она голодала по-настоящему, кто бы что ни говорил».

[object HTMLElement]

Ему заочно отвечает Вера. «Я бы хотела дать в лицо людям, которые рассказывают, что айдаровцы погибли из-за нее. Я гражданский человек провоевала тогда от рассвета до рассвета, и, благодаря Наде, ее пленению, пятеро из 80-й бригады вернулись живыми на рассвете, хотя я была уверена, что мы не выйдем с того бою, и звонила подружке рассказать, как гасить кредит, чтобы у мамы не было проблем», — говорит сестра.

Ставка на пленных

На фоне неудач в политике Савченко сосредоточилась на том, чтобы вытащить украинских военных, которые находятся в плену в «ДНР» и «ЛНР».

25 февраля Савченко посетила макеевскую колонию на территории, подконтрольной «ДНР», и пообщалась с пленными. На Украине и это ее действие вызвало ожидаемую бурю негативных эмоций.

По итогам поездки Савченко составила список пленных украинских военных. Таких, по ее подсчетам, 129 человек.

Но договориться об обмене ей не удалось: в «ДНР» назвали ее условия неприемлемыми.

Оспаривать саму необходимость обмена пленных противники Савченко не рискуют, напирая на отсутствие результатов. «Она ни одного пленного не достала. После того, как она этим занялась, обмены прекратились, а до нее 3000 человек обменяли. Совпадение? Как говорит один ваш товарищ, «не думаю», — ехидничает депутат Береза.

[object HTMLElement]

В СБУ, впрочем, заявили, что Савченко их даже не предупреждала о поездке, и вызвали ее заодно на допрос.

Пока что единственный успех Надежды — это две женщины, которых под Новый год передали Украине как «подарок» Савченко. Казарин, как обычно, скептичен: он читал биографии освобожденных женщин и полагает, что «они латентно пророссийские тети, и ни в каком плену не находились».

Савченко же не сомневается, что и здесь все делает правильно. «На самом деле освободили трех — еще одного «киборга» выпустили по линии священников. И на ту сторону отдали 15 человек. Это единственный обмен за последний год», — рассказывает она.

— Почему нет прогресса?

— У тех, кто делает на этом политику, есть желание доказать людям, что <обмен пленными> не работает. Власти Кремля, украинские власти делают политику, переговорные процессы заводят в конфликт, даже то же «Евровидение». Им интересно затягивать ситуацию.

— А «ДНР» и «ЛНР» готовы менять?

— Да, они всегда готовы, но боятся кураторов в МГБ, российских офицеров, так называемый «купол». Украинский народ между собой, конечно, договорился бы, но мешают старшие русские братья, кем они привыкли себя считать, — с иронией говорит Савченко.

— Плотницкий и Захарченко украинцами себя вроде не считают.

— Но и русскими не считают, они придумали себе третью национальность.

— Это пока их не приняли в Россию.

— Посмотрим, как быстро они тогда заплачут. Те, кто с радостью стали русскими в Крыму, теперь тоже рыдают. Все относительно в пространстве и времени. В первую очередь они люди, а о человеке надо заботиться гуманно. Думаю, будущее за миром во всем мире, как всю жизнь мечтали.

— Если Россия и Украина сдерживают процесс, в чем смысл поездок в «ДНР»?

— Никогда не надо думать, что человек ничего не решает. Так думал и Янукович. Сейчас так думают другие власти. Так думали и в России, пока не случилась Болотная. Не решает до поры до времени. Потом Путин понял, что люди могут что-то решить, поэтому людей надо убить, а оппозицию задавить.

— Про людей понятно, но я не про них спрашивал, а про Захарченко и Плотницкого.

— А они не люди? Мы их зачислили уже в ранг нелюдей?

— На Украине, как я понял, многие зачислили.

— Можно многих не считать за людей, но даже Путин — человек, и Сталин был человеком, Гитлер. Просто есть хорошие и плохие люди. Вы меня пытаетесь склонить к мнению других и к бездействию? Каждый человек считает и делает то, что считает нужным. Главное, чтобы это не мешало кому-то другому. Мои действия пока не помешали Украине, а всего лишь помогли освободить двух женщин, незаконно удерживаемых там, и 15 человек с этой территории.

Вера защищает сестру: «У нее нет полномочий делать реальные переговоры, но она пытается вытащить ребят, потому что сама прошла этот путь. Я тоже видела светлые глаза этих ребят в начале плена, когда они были веселые от того, что их уже не убьют, а сейчас у всех потухшие глаза, уже почти без веры и надежды. И это страшно. Ей разрешили увидеть пленных, и этим она максимально привлекает международное внимание. Это очень важно, хоть она приносит в жертву свой авторитет», — говорит Вера.

По ее словам, главный смысл поездки — в списках пленных. «Протоколы встреч минской группы не обнародуют, как и ее списки пленных, зато теперь ребята, без вести пропавшие, превратились в настоящих людей. Ведь если обращаться к мировым лидерам за помощью, то надо дать им фамилии реальных, живых людей», — объясняет важность того, чем занимается Савченко, ее сестра.

Впрочем, по мнению Елены Маркосян, одного из самых известных спикеров движения «Украинский выбор» (связано с Виктором Медведчуком, котоырй официально координирует обмен пленными с «ДНР» и «ЛНР» и так называемыми «заложниками» с Россией), «реальных списков Савченко никто не покажет». «Разве она знает все тонкости этого процесса? Разве она понимает, что у нас осуждена тысяча людей по уголовным статьям только за инакомыслие, и Донбасс требует их возврата и освобождения? И как быть с теми «пленными», кто не хочет возвращаться, потому что в Украине их тоже ждет тюрьма? ». Маркосян считает, что сначала должна быть амнистия (против чего выступает власти Украины), а «будет Савченко что-то делать или нет, не имеет значения», — говорит она.

Новиков полагает, что Савченко занимается хорошим делом, но снова выбрала неоптимальную точку приложения усилий. «Сидя в Европе и постоянно загоняя европейских политиков в угол, она принесла бы делу обмена заложников гораздо больше пользы, чем может принести переговорщик без полномочий, который приезжает в ДНР и появляется перед российскими телекамерами с сепаратистами. Она это понимает, но считает, что если долго и сильно долбить головой стенку, то она ее пробьет. Только вот стенка не та, за ней ничего нет», — говорит Новиков.

Публицист Казарин и в работе Савченко по пленным видит политику. «Тема заложников — очень чувствительная. Если ты выведешь в центр Киева сотню матерей, то, разумеется, это очень резонансное событие. Савченко вводит в повестку дня эту тему не на логическом уровне, а на эмоциональном. По сути, это давление на власти, чтобы они любой ценой вытащили пленных», — говорит Казарин.

Но матери, жены, сестры пленных, наоборот, жалуются, что процесс обмена пленными заполитизирован властями. «Он привязан к Минским соглашениям, к выборам на Донбассе, к амнистии — идут торги, причем в Минских соглашениях пункт о пленных — только пятый, а предыдущие пункты даже не начали выполняться! Почти 800 дней мой брат в плену на своей земле, в своей стране. Объяснения этому нет! Я считаю, что процесс обмена пленными должен быть выведен из Минского процесса как такового. Да, идет стопроцентная агрессия РФ, но мы все вместе, а не одна Савченко, должны бороться за то, чтобы освободили ребят. И не путем амнистии или выборов на Донбассе, а по Конвенции прав человека», — говорит сестра пленного спецназовца из Кропивницкого Людмила Глондар.

Она признается мне, что, когда Савченко была в тюрьме в России, она «не ходила в ее футболках и не спала с ее фотографиями, как делал народ Украины», но то, что Надежда поехала и передала весточку от брата, — стоит очень дорого. «Рано или поздно все люди поймут, что она не легитимизирует людей на Донбассе, а всячески старается, чтобы вернуть наших ребят домой. Я не думаю, что у нее есть какой-то политический интерес. Все люди, которые на нее ополчились по каким-то причинам, думаю, поменяют свое мнение», — считает сестра пленного спецназовца.

Продолжение текста читайте здесь