РепортажиОбщество

«Я хочу, чтобы меня вытащили отсюда»

Пленный ефрейтор Агеев встретился в СИЗО с матерью и спецкором «Новой» Павлом Каныгиным

Этот материал вышел в номере № 79 от 24 июля 2017
Читать
«Я хочу, чтобы меня вытащили отсюда»
Фото: Павел Каныгин, "Новая газета"
Переговоры о встрече матери ефрейтора Агеева с сыном начались сразу же после публикации на сайте «Новой» обращения к президенту Украины. Светлана Агеева просила Петра Порошенко содействовать в личном свидании с сыном. В тот же день на меня вышли представители администрации Порошенко и сообщили, что решение о свидании солдата с матерью принято.

В дорогу Агееву собирали всем селом Топчихой и всей ее школой. «Кто по двести рублей, кто по 300 приносил, — рассказывает женщина. — Много разве насобираешь, когда учителя наши по 10 тысяч рублей получают».

Билет на самолет до Москвы Агеевой купили журналисты местного медиахолдинга «Алтапресс». Дальше вдвоем мы могли бы сесть с ней на прямой поезд до Харькова и оттуда на машине за 3,5 часа добраться до Старобельска. Но прямо перед покупкой билетов выяснилось, что у Агеевой нет загранпаспорта. В виде исключения официальная украинская сторона согласилась пустить женщину по внутреннему российскому паспорту. Но, как мы узнали через свои источники, проблемы у нее, скорее, могли возникнуть при пересечении российской границы. Более того — еще на Алтае, незадолго до вылета в Москву, Агеевой звонили из ФСБ и дали понять, что служба знает о ее планах и такую самодеятельность не приветствует.

«Зачем вам такие приключения? Вы же знаете, что происходит там, куда вы собираетесь», — говорил ей человек, представившийся сотрудником местного УФСБ. «Говорил таким вкрадчивым приятным голосом. Не по себе мне как-то стало. Будто меня раздели и все видят», — вспоминает Агеева.

На территорию Украины в итоге мы попали, делая большой крюк, через Беларусь дневным поездом Минск—Харьков. Всю дорогу Агеева с тревогой и любопытством смотрит в окно. «Никогда тут не была, а на Украине аж с 1976 года не была, как люди живут, даже не представляю». Белорусские пограничники долго разглядывают наши паспорта. Документы изучает уже третий по счету сотрудник: сначала при помощи лампы, а затем увеличительного стекла. В какой-то момент кажется, что наша затея с объездом границы обречена. Но вот белорусы сообщают, что документы в полном порядке. «Но, может быть, украинцам что-то не понравится», — говорит девушка-пограничник.

Через полчаса наш поезд замедлился на пограничной украинской станции Хоробичи. Светлана Агеева начала креститься: вдоль вагона шли люди в камуфляже и с собакой. «Волнуюсь очень, — сказала Агеева. — А вдруг нас сейчас…» «Что именно?» — спросил я. «Что-нибудь, — сказала женщина. — Возьмут и все. Обидно, сына не увижу». «Не бойтесь. Может, поселят рядом», — вырвалось у меня не к месту. Агеева снова перекрестилась. Но люди с собакой так и не появились в вагоне, зато пришел один из руководителей погранотряда — на украинском языке рассказал о порядке краткосрочного пребывания и пожелал скорейшего свидания.

— Очень приятный юноша, — заявила Агеева.

— А вы что ожидали?

— Боялась агрессии какой-то. Почитаешь комментарии, что иногда пишут, показывают…

— До сих пор смотрите «Соловьева—Киселева»?

— Да что вы прицепились к ним? — не выдержала Агеева. — Соловьев, Киселев… Ну нету у меня больше других каналов, два канала только показывают! Раньше приставка была, десять каналов работало, мне их вот так хватало, а потом совсем не до того стало… Приеду сейчас, может, опять приставку поставлю. НТВ, «Культуру»…

— А «Би-би-си»?

— Это я в молодости любила, прямо на английском слушала… А сейчас и времени нет совсем: работа, дети, — и зарабатываешь только на еду и коммунальные платежи, и больше ничего не остается, да и сил не остается, какое там «Би-би-си».

— А отдыхать куда ездите?

— В Казахстан раньше часто ездила к друзьям, в Барнаул вот ездим к старшему сыну, внукам…

— Отдыхать?

— Ну и отдыхать, — вздыхает Агеева.

Наш поезд проезжает по северу Украины. На станциях Агеева разглядывает из окна пассажиров и редкие привокзальные строения. «Ты вот спрашиваешь: езжу или нет. Ты, видать, совсем не знаешь, как люди в глубинке живут. Вы же не пишете про это! Все вам про горячее надо! — вспылила женщина. — Иногда хочется так поговорить с кем-то и про политику, и про экономику, обсудить что-то, но не с кем же. У меня библиотека дома, книги. Никому это не интересно, никто не интересуется. Все только выживают. Хотя было время, когда вроде начали люди жить достойно потихоньку, с 2006 года до 2009-го, а потом как с горки вниз».

— А почему вы не уехали из своего села? Почему там остаетесь?

— Куда я сейчас уеду? Это лет двадцать назад можно было переехать, я и переехала из Казахстана сюда. Всюду рвалась, очень деятельная была, и Виктор у меня такой же. Десять лет назад у нас, помню, ставили сотовую вышку, в первый же день мне позвонил участковый: забирайте своего сына, он у вас залез и сидит на самом верху. Вот он такой и остался. Я надеялась, что армия даст ему возможность вырваться, начать жить, учиться…

«Мы с мамой пленного россиянина Виктора Агеева въехали на Украину»

Спецкор «Новой» Павел Каныгин позвонил в редакцию из поезда

В Харькове нас встречают представители СБУ. После короткого отдыха мы выезжаем на микроавтобусе в Старобельск, вместе с нами — съемочные группы трех европейских информагентств. Журналист Bild по-английски спрашивает Агееву, как она себя чувствует. «Вери гуд», — чеканит учительница английского так, что репортер больше ничего не спрашивает. Всю дорогу Агеева молчит, оглядывая то присутствующих, то виды из окна. «Когда вернусь, начну рассказывать, что видела, и никто в селе не поверит. Скажут, завербовали, одурманили, уже представляю разговоры. Ну и ладно!»

В СИЗО Старобельска нужно пройти формальную процедуру — написать заявление на свидание и передачку. Агеева заполняет бланк в кабинете начальника изолятора Михаила Череватого, высокого мужчины средних лет в форме подполковника. Пока она пишет, Череватый просит меня сфотографировать их с Агеевой на его телефон. «История — штука интересная, — говорит Череватый. — Вы знаете, например, что несколько дней Старобельск был столицей Украины? А в здании нашего СИЗО раньше был пивзавод? История по-всякому поворачивается». Сама Агеева уже не обращает внимания на разговоры и журналистов. Совсем скоро — встреча с сыном.

Агеев появится в спортивных штанах и черной майке, немного растерянный. Перед встречей с мамой иностранные журналисты зададут ему несколько вопросов. Агеев вновь подтвердит, что в Луганской области оказался в качестве военнослужащего российской армии, но заметит при этом, что почти сразу после перехода границы заключил контракт уже с «ЛНР».

Большая часть свидания с матерью, как изначально и было обещано, прошла наедине.

— Светлана Викторовна,наконец, вы встретились…

Да, так долго мы к этому шли, два дня добирались…

Три.

Три. Голова болит, извиняюсь. Очень помогла нам в этом украинская сторона. И, пользуясь случаем, очень хочется поблагодарить всех, кто нам помог. <…>

Светлана Викторовна, что вы увидели здесь за эти два дня на Украине, расскажите об этом?

Положа руку на сердце, скажу, что ожидала немножко другого. Но оказалось, что встретили такой теплый прием и отношения доброжелательные. Старались оказать внимание, поселили в гостинице. То есть отношение было очень хорошее, такое человеческое. Я очень благодарна им.

Что Виктору скажете?

Что очень скучаю и… чтобы скорее вернулся домой.

Виктор:

— Я тоже хочу.

Мать:

— Чтобы забыть это и сделать выводы. Да?

Сын:

— Да забыть это не получится

Мать:

— Ну забыть не получится, но выводы сделать надо.

— Какой, например?

Мать:

Вывод надо такой сделать, что не должны люди стрелять друг в друга. Не должны. Страны должны не воевать, а дружить. И чтобы наши политики подумали об этом, чтобы не создавались такие ситуации больше с нашими детьми.

В самом конце нашего разговора я рассказал Агеевым про историю сержанта Александрова и капитана Ерофеева, которые ждали обмена почти год (в конце мая 2016 года Украина обменяла их на Надежду Савченко — ред.).

«Приказа применять оружие не было»

Спецкор «Новой газеты» Павел Каныгин взял интервью у задержанных россиян Александра Александрова и Евгения Ерофеева

Я предупредил, что суд и переговоры по обмену могут и в этот раз затянуться на многие месяцы. В ответ ефрейтор рассказал, что из официальных представителей России его до сих пор не навестил никто — притом что ближайшее Генеральное консульство России находится совсем рядом — в Харькове. За весь месяц дипломаты лишь однажды позвонили начальнику колонии Череватому.

«Даже если потом когда-то вернусь в Россию — то что дальше?» — спросил меня Агеев. «Решишь сам», — отвечаю я. «А ты слышал, что стало с ГРУшником Ерофеевым, когда он вернулся? — начал Агеев. — Его просто убрали. Убили». «Откуда ты знаешь?» — «Я знаю точно. Об этом все говорят: и там, и здесь, по эту сторону. Все знают, что с ним это сделали. Потому что говорил лишнего». — «Но это же пропаганда, так обычно запугивают на войне». «Нет, — настаивал 23-летний ефрейтор. — Просто так не стали бы говорить. Я уверен. Хотя уже ни в чем нет уверенности… Я просто хочу, чтобы меня вытащили отсюда».

обновлено

Обращение Светланы Агеевой к украинским матерям

Записано после встречи с сыном Виктором

P.S.

P.S. От редакции В день встречи Виктора Агеева с матерью глава Службы безопасности Украины Василий Грицак заявил, что действия Агеева квалифицируются как терроризм.

Минск–Харьков–Старобельск

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow