В те часы, когда из здания Керченского металлургического техникума все еще вывозили убитых и пострадавших, на нас обрушился водопад информационного шума. «Кремль рассматривает версию о теракте», «дело рук украинских спецслужб», разумеется, потом вспомнили и про (запрещенное в России) ИГИЛ, затем выяснили, что все произошедшее — дело рук одного парня. Прозвучало страшное слово — «колумбайн». Немотивированное убийство своих соучеников и педагогов, товарищей по оружию, да и вообще кого угодно, с кем ты весь день заперт в одном коллективе.

Владислав Росляков почти дословно, до мельчайших деталей старался повторить именно этот оригинал. Он «косплеил» бойню в школе «колумбайн» вплоть до малейших деталей: бомба в столовой, одежда — черные брюки, армейские ботинки и белая футболка с черной надписью, разница лишь в том, что у Эрика Харриса там значилось Natural selection («Естественный отбор»), а у Владислава — «Неудачник», но это видимо потому, что точно такую же он не смог найти.

Эрик Харрис и Дилан Клиболд были жертвами школьной травли, а вот что подвигло Рослякова на такой поступок, узнать уже вряд ли удастся. Перед тем как в последний раз выйти из дома он полностью и профессионально зачистил свой компьютер, не оставив никаких следов и зацепок, так что и следствию, и диванным экспертам теперь остается только гадать.

Проще всего зацепиться именно за буллинг, который за последние годы превратился в настоящий бич российских учебных коллективов, тем более что и сам Росляков несколько раз говорил о своем желании разобраться со «злыми преподами», о ненависти к тем, с кем он учился, и о том, что «было бы неплохо всех перестрелять и самому…».

Этот момент больше всего поражает во всех историях с массовыми расстрелами. Следователи и СМИ судорожно перебирают версии и возможные мотивы, а в это время эксперты рассуждают о том, что государственные системы безопасности никогда не смогут переиграть террористов-одиночек, ведь эти ребята такие скрытные, так хитро и тайно готовятся, что их практически невозможно отследить. А потом как-то неожиданно выясняется, что будущие убийцы открыто говорили и писали о своих намерениях, но окружающими это все воспринималось либо как шутка, либо как фигура речи. А Влада Рослякова так и вовсе с детства «проморгали».

Мы живем в стране, где безопасность якобы важнее прав и свобод. А на самом деле вокруг нас потемкинская деревня, где на заборе для устрашения нарисован боец Росгвардии с автоматом. За ним — зияющая пустота и видимость контроля, которого на самом деле нет. И хорошо, что нет, потому что тотальный контроль всего и вся — это неосуществимая утопия. Зато под эту сурдинку обитателям пространства за забором легко скармливается милитаристский культ «защитника отечества», органически связанный с темой оружия и насилия. В Сети уже распространяется видео спектакля, подготовленного учащимися того самого техникума, видимо, к годовщине Керченского десанта 1941 года, где ребята, одетые матросами, со сцены целятся (почему-то из автоматов Калашникова) в воображаемых немцев, но получается, что в зрительный зал.

Россия в своем стремлении догнать и перегнать Америку, а заодно скопировать у нее все самое худшее, окончательно стала страной институционализированного насилия. Без него в нашем раздробленном и неравноправном обществе — не выжить и не пробиться наверх в «альфачи».

Потому Росгвардии у нас дано разрешение открывать огонь по толпе, полиция и ФСБ пытают, школьники и школьницы показательно избивают и унижают своих одноклассников, а потом выкладывают видео на YouTube,

«Атмосфера ненависти» — это не риторическое выражение либеральных колумнистов, а вполне конкретное и осязаемое явление, которое возникает как результат чудовищных социальных диспропорций.

Статистика показывает что количество «колумбайнов» и число жертв год от года растут лишь в двух странах — в США и в России. Обе идут по пути прогрессирующего неравенства и растущего социального расслоения, только у нас оно связано еще и с положением в «служилой» иерархии. И обе имеют дело с одними и теми же последствиями, прежде всего — с ухудшением качества жизни по всем показателям. В том числе и с ростом насилия на всех уровнях общества, вплоть до буллинга в школах.

Взаимосвязь между неравенством, неравноправием и уровнем насилия доказал известный британский специалист Ричард Вилкинсон, и информацию о его докладе легко можно найти в интернете. Воспринимаемая на ура милитаристская риторика, обострение конкуренции, пытки, деление на «альф» и «омежек» в школьных классах — все это клапаны, через которые прорывается наружу пар накопившихся противоречий между сверхбогатой верхушкой и проваливающимся в нищету большинством. Запрос на насилие возникает одновременно и «сверху», и «снизу», чтобы подменить собой поставленный под запрет вопрос о социальной справедливости.

«Колумбайны» — лишь сыпь, которая появляется на давно уже больном теле.