Бывший президент непризнанной республики боснийских сербов Радован Караджич хотел, чтобы его считали выдающимся врачом, великим поэтом, потрясающим любовником и мудрым государственным деятелем. В начале 90-х он был одной из ключевых фигур на европейском политическом пространстве, от него многое зависело. Когда война в Боснии закончилась, политики и дипломаты потеряли к нему интерес. Заинтересовались следователи и прокуроры.
Радована Караджича сербская полиция арестовала в июле 2008 года и немедленно передала в Гаагу.
Международный трибунал для расследования преступлений на территории бывшей Югославии был создан решением Совета Безопасности ООН в 1993 году. Правосудие в Гааге осуществляли двадцать пять судей, которых избирала на четыре года Генеральная Ассамблея ООН по представлению генерального секретаря. Штат трибунала — больше тысячи человек, они представляли семьдесят семь стран. К суду привлекли больше ста человек, из них три десятка были признаны виновными.
Поэт и психиатр
Босния и Герцеговина была одной из шести республик, составлявших единую Югославию. Ее населяли сербы, хорваты и босняки, исповедующие ислам. Глава социалистической Югославии Иосип Броз Тито признал боснийских мусульман самостоятельной нацией, хотя сербы уверены, что босняки — это те же сербы, которым во время владычества Оттоманской империи пришлось принять ислам. Хорваты точно так же убеждены, что босняки — это на самом деле хорваты-мусульмане.
Когда распадалась Югославия, босняки тоже захотели обрести самостоятельность. Но сербы не пожелали жить в боснийском государстве.
Они рассуждали так: «Зачем нам быть меньшинством в вашем государстве, когда вы можете быть меньшинством в нашем государстве».
Боснийские сербы намеревались воссоединиться с Сербией. Они отказались участвовать в общебоснийских выборах и образовали никем не признанную Сербскую Республику. На ее территории жили примерно полтора миллиона человек. Президентом республики стал Радован Караджич.
Поэт и психиатр, лауреат Шолоховской премии (ее присудил Союз писателей России за «вклад в литературу и дружбу славянских народов») Радован Караджич родился в Черногории. Сочинял стихи, поступил в медицинский институт в Сараево и женился на девушке из богатой семьи. В 60-е Караджич проводил время в богемной среде, где до ночи спорили о литературе и искусстве.
В начале 80-х Караджич стал врачом популярной футбольной команды в Сараево. Он должен был поднимать боевой дух спортсменов. Жаловался, что у него ничего не получается, потому что Сараево чужой для него город. Основал строительную фирму. Фирма лопнула. Караджич провел 11 месяцев в тюрьме по обвинению в подделке документов. Считал, что боснийские власти посадили его только по одной причине — он серб. Выйдя из тюрьмы, увлекся карточной игрой и ночи напролет просиживал в казино. Когда Югославия начала рассыпаться, азартный Караджич двинулся в политику — возглавил сербов, которые не хотели жить в независимой Боснии.
— Объединение с Сербией — это наше право, подобно тому, как птица имеет право летать, а цветок — благоухать, в присущей ему цветистой форме, — заявил Караджич.
При Тито Югославия была самой успешной из всех стран Восточной Европы.
Если бы Югославия не развалилась, то уже давно бы вошла в Европейский союз, процветала и играла бы заметную роль в мировой политике. Но распад Югославии стал трагедией, здесь разразилась самая кровавая война в Европе после Второй мировой.
Как же это получилось? Может быть, единая Югославия пала жертвой тайного заговора?
Да, это был заговор. Только не тайный, а явный. Страну разрушили сами руководители тогдашней Югославии. Каждый из них хотел получить собственное государство. Руководители двух крупных республик — президент Сербии Слободан Милошевич и президент Хорватии Франьо Туджман ненавидели друг друга, при этом они кажутся братьями-близнецами. Оба мастерски использовали давние страхи и фобии, превратив историю в фактор текущей политики, и пролили кровь.
Республики, составлявшие единую Югославию, могли бы разойтись вполне мирно. Возможно, кто-то в любом случае предпочел бы переселиться из одной в другую, чтобы чувствовать себя более комфортно. Но кровопролитие не было неизбежным. В этой трагедии виновны не внешние силы, а собственные политики и идеологи. Распад страны открыл перед ними новые возможности. Психиатры становились президентами, младшие офицеры — главнокомандующими. Они были готовы сражаться за свое высокое положение до последнего солдата.
Война генерала Младича
Считается, что глава боснийских сербов Радован Караджич был марионеткой в руках сербского президента Слободана Милошевича. Это неверно. Караджич сам управлял своим государством. Более того, популярный Караджич воспринимался в Белграде как опасный политический соперник.
Выступая в парламенте непризнанной Сербской Республики, Караджич говорил:
— Шестьсот лет длятся страдания разделенного сербского народа — слышатся стенания частей, отделенных от целого, и тоскует целое по своим отделенным частям, как тоскуют сироты по матери и как тоскует мать по утерянным детям. Шестьсот лет сербы живут воспоминаниями о былой славе и утерянном величии. Бездушный Запад хотел, чтобы мы исчезли, отказались от самих себя. Но Сербия — это мировое чудо. Сербия — это творение Господа. Это скала, о которую разбиваются империи и мировые порядки. Сербия это нечто великое. Ее величие измеряется ненавистью ее врагов…
«Если тебе не хватает врага, твоя мать родит его» — эту сербскую поговорку можно было услышать в боснийской горной деревушке Пале, которую Радован Караджич превратил в столицу непризнанной Сербской Республики. У поговорки есть два смысла: врагом может оказаться не только твой брат. Ты сам можешь быть врагом самому себе. Это помогает понять, что происходило в бывшей Югославии, где воевали все, где каждый был врагом самому себе.
Война на территории бывшей Югославии, особенно в Боснии, приобрела особо жестокий и бесчеловечный характер. Массовые убийства, уничтожение мирного населения и обстрелы городов стали методом ведения боевых действий. И даже изнасилования женщин превратились в инструмент войны. На Балканах мужчина не способен простить женщину, которая подверглась насилию. Одновременно он не может простить и себе, что не сумел ее защитить. Это незаживающая рана.
Некоторые полевые командиры полагали, что лучше изнасиловать, чем убить, поскольку изнасилование наносит ущерб чести всей нации.
Караджич в связи с этим пренебрежительно заметил: «Это трагедия, но так поступают все солдаты, это происходит на всех войнах».
Командующим армией боснийских сербов был назначен генерал Ратко Младич. Его отец во время Второй мировой партизанил и погиб в бою с хорватскими усташами. Что же удивляться, если для Ратко Младича Хорватия была и осталась врагом. Права Боснии на существование он просто не признавал.
— Сделали нацию из мусульман, которые до принятия ислама были или сербами, или хорватами, — возмущался Младич. — А у них не было ни своего языка, ни истории, ни страны. Ничего своего не было. Они были той частью своего народа, которая приняла ислам для того, чтобы потом зверски истреблять свой же народ…
Первые два года войны военное счастье было на стороне боснийских сербов. Располагая мощной армией, абсолютным превосходством в танках и артиллерии, они захватили почти 70 процентов территории Республики Босния и Герцеговина и создали собственную, никем не признанную Сербскую Республику.
Войска генерала Младича окружали город за городом и методично разрушали их артиллерией. По его приказу устраивались показательные казни босняков — и мусульманское население бежало, бросив дома.
ООН создала четыре зоны безопасности в Боснии — Сараево, Горажде, Жепа и Сребреница. Здесь население находилось под защитой голубых касок, миротворческих сил ООН. Сребреницу охраняли 370 голландских солдат из миротворческого батальона. 11 июля 1995 года в зону безопасности вошли солдаты Младича. Пока там было телевидение, солдаты раздавали детям конфеты. Генерал обещал: «Всех вас перевезем в Тузлу».
Думали, что Младич намерен просто очистить город от мусульман, сделать его сербским. Но когда журналисты уехали, его солдаты расстреляли несколько тысяч безоружных мусульман.
Год спустя началось вскрытие братских могил. Нашли трупы расстрелянных со связанными руками. По мнению следователей Международного трибунала, убийство происходило с «невиданной жестокостью».
Следователи нашли и тех, кто расстреливал босняков, и тех, кто вывозил трупы, и тех, кто их закапывал. Бывший командир Дринского корпуса генерал Радислав Крстич, подполковник Драган Обренович и капитан Момир Николич рассказали, что изгнать из Сребреницы босняков приказал Радован Караджич. А руководил расстрелами лично генерал Младич. Нашлись документальные кадры, которые запечатлели расправу над мусульманами. На заседании трибунала в Гааге демонстрировалась любительская видеопленка с записью казней. На этой пленке довольный Младич говорит своим подчиненным:
— Вот теперь Сребреница стала сербской. Накануне большого сербского праздника Петрова дня мы дарим этот город сербскому народу в качестве подарка. Пришло время отомстить туркам.
Караджич в Гааге уверял, что не приказывал убивать босняков. Но судья напомнил ему о подписанной им директиве, в которой он распорядился «сделать жизнь мусульман в Боснии невыносимой».
Радован Караджич говорил так: сербы должны остаться одни, чтобы избавиться от кошмаров прошлого, когда их уничтожали. Это привело к самому большому после Второй мировой войны переселению народов. На сербской территории мусульман и хорватов не осталось. А Сараево покинули сербы, которые не захотели жить вместе с мусульманами и хорватами.
В Сараево на бронетранспортере
Войска Младича не пропускали в Сараево, лишенный тепла и света, конвои с гуманитарной помощью, обрекая городское население на полуголодное существование. Я побывал тогда в разрушенном городе. Все видел собственными глазами.
Передвигаться приходилось в бронежилетах и касках. Стекол в домах почти не осталось. Окна были затянуты целлофаном. На многих жилищах надпись: «Добро пожаловать в ад».
Сербские артиллеристы обстреливали Сараево из тяжелых орудий и минометов, установленных на холмах, окружающих город. Военных объектов там не было. Артиллеристы крушили жилые дома. Промахнуться в густонаселенном городе было невозможно. Даже если артиллеристы стреляли не глядя, они все равно кого-то убивали.
Караджич хладнокровно объяснял иностранным корреспондентам:
— Мусульманские снайперы стреляют по сербам. Мы вынуждены отвечать. Поскольку наши артиллеристы плохо подготовлены, они часто промахиваются и попадают по другому кварталу. Они нуждаются в практике.
Иногда Караджич разрешал и своим гостям развлечься стрельбой из орудий по Сараево, что гости проделывали с превеликим удовольствием.
Обстрелы боснийской столицы унесли несколько тысяч жизней — гибли исключительно мирные жители, которые пытались добраться до булочной или до колодца.
Международное сообщество предлагало один мирный план за другим. Все они были выгодны сербам, потому что оставляли в их руках значительную часть территории республики. Однако президент Сербии Слободан Милошевич говорил «нет», а Радован Караджич и генерал Младич верили, что смогут взять всю Боснию.
«Я очень сожалею о том, что в Боснии я воспринимал лидеров воюющих сторон как человеческие существа, — вспоминал командующий войсками ООН в Боснии британский генерал Майкл Роуз. — Это была ошибка. Я недооценил их желания продолжать воевать. Я считал, что в действиях сербского генерала Младича есть какая-то логика. Ее не было.
В любом военном училище учат простой истине — есть момент, когда твоя армия добилась максимума. Дальше будет хуже — потому что армия врага усиливается. Я много раз говорил сербам, что они напрасно отказываются от политического урегулирования в момент, когда у них отличное положение. Я предупреждал: им все равно придется договариваться, но уже в худших условиях. Но они продолжали упрямо проливать кровь.
Караджич назначил себя верховным главнокомандующим и переоделся в камуфляжный костюм. Во время переговоров мне казалось, что он потерял контроль над собой. Он страдал от тяжелой депрессии и грыз ногти до мяса».
Но Караджич и Младич не сумели воспользоваться победами своих войск. Они так долго отвергали любые разумные предложения, что упустили момент, когда могли подписать мир на выгодных для себя условиях. Поверившая в себя хорватская армия, с одной стороны, и боснийская армия, с другой, стали теснить сербов. Армия Младича терпела одно поражение за другим, военное счастье покинуло боснийских сербов.
Видя, что в Боснии происходят массовые убийства и этнические чистки, Европа пыталась вмешаться. Начали с экономических санкций против Сербии. Санкции были бедствием для Сербии, где привыкли жить богато и сытно. И Милошевич сделал очередной кульбит в своей политике: перестал поддерживать Караджича и Младича. Правительство Сербии обратилось к руководству Сербской Республики в Боснии и Герцеговине с жестким заявлением, которое было опубликовано в белградских газетах:
«Ценой огромных лишений мы вам оказывали поддержку не ради одного-двух или пяти процентов территории, а ради свободы и равноправия народа. Если вы до такой степени ослеплены эгоистическими личными или групповыми интересами, если вам недостаточно того, что на половине территории Боснии и Герцеговины создана Сербская Республика и на этой основе предложен мир, тогда вы находитесь на прямом пути к тому, чтобы отвергнув такой мир, совершить преступление против собственного народа.
Каждой минутой затяжки принятия мира и начала снятия санкций вы наносите огромный ущерб всему народу и всем гражданам Союзной Республики Югославии. Если вы откажетесь принять мир, вы совершите самое большое предательство сербских национальных интересов».
Милошевич заставил боснийских сербов подписать мир на условиях худших, чем они могли иметь. Караджич и Младич кажутся патриотами, которые сражались ради своего народа. В реальности по их вине и люди погибли, и боснийские сербы вовсе не получили то, на что они имели полное право.
Не дождался
Глава боснийских сербов Радован Караджич и генерал Ратко Младич были включены в список тех, кого Международный трибунал для бывшей Югославии, созданный ООН, требовал судить за убийства мирного населения, за бесчеловечное обращение с заключенными и военнопленными.
В те годы сербы недоуменно спрашивали у иностранцев: «Что мы такого сделали, что все на нас ополчились?» И в самом деле, почему общественное мнение было настроено против сербов? Разве армии хорватов и босняков вели себя лучше? Разумеется, нет! Но в начале войны именно сербские войска наступали и зачищали территорию от «чуждого элемента». Мусульманское правительство контролировало слишком малую часть республики, негде было развернуться. Поэтому говорили и писали в основном о сербах. И только потом боснийская и хорватская солдатня внесла свой вклад в эту кровавую войну.
Международный трибунал в Гааге судил и сербов, и хорватов, и босняков. Первым в ноябре 1996 года наказали боснийского хорвата Дражена Эрдемовича за участие в массовых убийствах. Он входил в расстрельную команду из восьми человек, которая убила больше тысячи…
Караджич потерял власть. И исчез. Его искали 12 лет, чтобы предать суду. Газеты гадали, в каком глухом краю он нашел убежище? Но он никуда не бежал.
Преспокойно жил то в Боснии, то в Черногории, затем и вовсе перебрался в столицу Сербии и устроился в Белграде под боком у спецслужб, которые должны были его найти.
Сменил имя, отрастил бороду и вернулся к прежним занятиям — литературе и медицине. Из психиатров переквалифицировался в народные целители, писал статьи, лечил пациентов и даже выступал — однажды его показали по телевидению. Он рисковал, но аудитория нужна ему как кислород. Никто его не узнавал с бородой.
А книги выходили под его подлинным именем. В 2002 году вышла книга стихов для детей — «Там чудеса, там нет чудес». Осенью 2004-го появился автобиографический роман «Чудесная книга ночи». А вот своим пациентам он представлялся иначе — доктор Драган Давид Дабич. У него были документы, выданные на это имя. Вечера проводил в барах, пил сливовицу, иногда играл на гуслях.
Он ждал, когда, наконец, закончит работу Гаагский трибунал, чтобы вздохнуть спокойно и выйти из подполья. Но не дождался.
