Это уже снежный ком, а гора высока, и снег липкий: началось с убийства девятилетней девочки в Саратове, по пути прилепились Екатеринбург, Красноярск, Краснодар, там тоже резонансные убийства или судебные процессы, ком все плотней, все более многообещающ. «Спикер петербургского ЗакСа призвал вернуть смертную казнь», «Архангельский омбудсмен выступила за смертную казнь», «Алтайский священник предложил казнить педофилов», «Справедливороссы намерены добиваться возвращения смертной казни», «Госдума рассмотрит отмену моратория на смертную казнь», «В РПЦ заявили, что в православии нет запрета на смертную казнь» — некоторые заголовки из «Яндекса».
Есть люди, при стрессе, страхе резко потеющие, причем потом едким, звериным — так пахнет на песцовых зверофермах. Это не о чистоплотности, это об особенностях человеческого организма. Есть происшествия с группами людей о том же — о тонкости грани между человеческим и звериным, о несущественности цивилизационного налета. Минувшим летом в затопленном Тулуне буханку хлеба продавали за 150 рэ; потом взрывались артиллерийские арсеналы в Каменке, а соседи обчищали квартиры эвакуированных стариков; руководящие работники минсоцполитики Красноярского края обставили свои дома бытовой техникой, купленной как подарки ветеранам войны.
Сказал бы, что есть и огромная богоспасаемая территория, населенная миллионами людей, где проповедуют христианство тысячу лет, где воспитывают поголовно уже несколько поколений в школах на гуманистических идеалах, но случается какая-нибудь катастрофа, ужас — и звериное обнажается стремительней, чем закипает чайник. Но я этого не говорю, потому что это неточно. У нас здоровый народ и тяжело больное государство. Я не правовед, не чиновник и не учитель, поэтому могу сказать, что думаю:
отец (и только он) убитого малолетнего ребенка, если не было никаких сомнений в том, кто убийца, имел право на самосуд. Он мог убить и потом пойти сдаться государству.
И люди вокруг него могли отстаивать это его право, поскольку все эти люди живут в современной России и знают достаточно ее органы, суды, ее справедливость и законность. В общем, люди и по отдельности, и в группах ведут себя так, как и должны, произносят те слова, что и ожидались, это биология: в них течет кровь, они живут на земле.
Но депутаты, омбудсмены (!), священники, чиновники не имеют абсолютно никакого права заикаться о возрождении «высшей меры». Все они прямо причастны к этому агрегатному состоянию народа — льда под ногами майора Евсюкова и судьи Криворучко, к дикому ожесточению и отчужденности, коими инфицирована страна. Это они ее расчеловечивают.
Они районировали, культивировали и укореняют зло, что дает всходы ежедневно, а теперь они хотят снять урожай (ну или теперь — проба, а жатву приберегут к выборам 2021-го, а то и 2024 года).
Гуманизм — не сорняк, чтобы прорастать на пустошах, отвалах, в трущобах и на свалках. Не трава, ему незачем в этих пространствах расти самому по себе, снизу. Гуманизм прививается и воспитывается усилиями извне, сверху — как лампочка, которую можно вкрутить наверху, и она будет тихо и ровно светить. С церкви или с государства спрос особый, наш гений вообще утверждал, что «правительство все еще единственный европеец в России»… (Из правительства, слава богу, вроде никто еще в этой ветхозаветной кампании «око за око» не отметился.)
Но главное, почему чиновникам, депутатам, священникам не стоило бы говорить о «вышке» и призывать ее, даже не в этом. Им всем нельзя зажигать на эту тему просто потому, что она — не их собачье дело, не их компетенция. Их служба уж точно не имеет никакого отношения к смерти, с косточкой которой внутри рождается каждый, а потом она растет, и ты не имеешь над ней власти. Ни рождение, ни смерть — не по их ведомству, это превышение полномочий.
Но наше госплемя чувствует себя специалистом и профессионалом во всем, оно всюду пролезает с инициативами — только дай повод и волю. Это оно приняло такое законодательство о гражданстве России, что позволяет чиновникам не признавать его за теми русскими людьми, за теми россиянами, что ими родились. Какие заслуги государства в том, кто мы есть? Гражданство, если оно по почве, по крови, а не кремлевский дар, — это природная данность, как цвет глаз и группа крови, оно существует без методичек и регламентов. Но нет, вторичное государство берется командовать первичными сущностями. Или. Людям, прожившим жизнь вместе мужем и женой, нарожавшим детей, могут дать свидание в тюрьме/колонии, а могут и не дать — на усмотрение следователя/начальника учреждения и тех инстанций, что выдают справки. Так лишь потому, что у этих людей нет штампа о браке. Но любовь и смертная привязанность людей друг к другу штампами не удостоверяется.
И вот теперь государство хочет публично, на виду регулировать сектор смерти. Оно хочет решать, кого сможет убить официально, оно будет поручать специальному человеку приводить его волю в исполнение.
Насчет открытия палаческой вакансии: депутаты, архангельский омбудсмен, алтайский священник все-таки чрезвычайно отважные люди, поскольку ведь писали им, твердили, вдалбливали — «горе тому человеку, чрез которого соблазн проходит». А они все равно не боятся. Это, если что, Евангелие от Матфея: «А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской». Нет, что за сказки, что за жернова. Ну-ну.
Ссылки депутатов на мнение большинства о смертной казни выглядят и вовсе несерьезно. До этого граждан России депутаты держали за недоумков, неспособных себя контролировать и адекватно воспринимать реальность, — им последовательно запрещают или ограничивают то одно, то другое. Будь то свобода собраний и шествий, свобода совести или спиртное после 23 часов. Низкий поклон этим взрослым людям, вовремя кормящим нас манной кашей. Но с чего вдруг теперь-то решено прислушаться к голосам из яслей?
И потом: вы уж тогда выслушайте эти голоса до конца — к кому народ хочет применять казнь, чьей смерти он ждет. Кого усадить на кол, с кого содрать кожу живьем. Ну да — не только с педофилов-убийц. С продажных судей и полицаев, с олигархов и коррупционеров.
Так что депутаты — последние, кому стоило бы вступать в дружеский союз с трупными мухами и опарышами.
Или депутаты всерьез полагают, что народ считает своими врагами московскую «пятую колонну»? А они — действительно народные избранники с пуленепробиваемым иммунитетом, и им удастся «и твои щи съесть, и тебе в тарелку плюнуть»? Или депутатам кажется, что они выпустят джинна только «на полшишки» и к стенке будут ставить только «тех, кто покусился на жизнь ребенка»? Все-таки взрослые информированные люди. Они не могут не представлять, какими возможностями обладают сегодня даже не спецслужбы — обычная полиция. Был бы человек, нужная статья найдется.
Депутаты лучше бы и дальше лишь запрещали, ведь воскрешение и мобилизацию архаики стоит только начать. Потом — закатывай рукава.
Хотя, конечно, поворачивать вспять историю или, по определению Конституционного суда РФ, «необратимый процесс, направленный на отмену смертной казни», — дело на первых порах чрезвычайно увлекательное. Давайте посмотрим, как мир движется в одном направлении, а мы пойдем в другом. Особый путь. Так же интересней, да? Понятно, что вылетом из Совета Европы нас не напугать, но что дальше — возрождение птеродактилей? Практики жертвоприношений? К кривичам и древлянам?
И вот что еще. Спрашивать по поводу таких несусветных человеческих трагедий светлоликих госдеятелей, имеющих правильное мнение обо всем, — методологически некорректно. У России есть два эксперта более внятных, с мировым авторитетом, к чьим словам в свое время прислушивалась и Европа и под чьим влиянием она отменяла казни в своих государствах, — Толстой и Достоевский.
«Но что же делать, говорите вы, что делать, чтобы теперь успокоить народ? Как прекратить те злодейства, которые совершаются? Ответ самый простой: перестать делать то, что вы делаете».
Толстой это сказал представителям христианской власти с их виселицами — палачам, генералам, прокурорам, судьям, премьерам, царям — не в 1908 году. Он это сказал сейчас.
