В прошлый четверг около пяти вечера Александр Петрович Полухин вышел за ворота воронежской исправительной колонии №8. Другие заключенные обставляют это событие как праздник, но Александр Петрович освободился тихо. За воротами его ждал старый товарищ на видавшей виды «Дэу Нексия».
Полухин провел в колонии последние 5 с половиной лет и к освобождению в этот день никак не был готов: Россошанский райсуд уже отказал ему в УДО, и на апелляционную инстанцию особой надежды тоже не было, а вот поди ж ты. Чудо.
Вещи в камере собирал спешно, да и не особо до того было. Потянулись бесконечной вереницей друзья и знакомые — попрощаться. Православная община тоже пришла. Полухина в колонии знали и уважали, он многим помогал с апелляциями-кассациями.
«Имея ученую степень кандидата наук и ученое звание доцента, я быстро разобрался с этим Уголовным кодексом».
После освобождения Александр Петрович поехал прямиком в Воронеж, где его встретил стылый дом, который стоял пустым с июля 2015 года, когда были арестованы жена и дочь Полухина. Его самого-то арестовали еще раньше, в апреле 14-го, и родных с тех пор он вживую видел всего один раз, да и то мельком. В следственном изоляторе, когда жену и дочку проводили мимо окошка его камеры.
Дома было бесприютно и холодно. Все как-то поблекло, стало словно цвета сепии, как на выцветших фотографиях. Полухин взял зимние ботинки, которые тогда, до всего, как раз были новые, хорошие, и увидел, что мех внутри крошится, осыпается.
В тот же вечер он взял билет на автобус за 1000 рублей и уже в 7 утра был в Москве. С собой вез только сердечную благодарность тем, кто помог ему освободиться.
***
Про несчастье семьи Полухиных «Новая» пишет уже много лет. В течение многих лет они вели частный бизнес в Воронеже, у них была пекарня. В 2011 году эта пекарня привлекла внимание Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН). Где, казалось бы, булки, а где наркотики? Какова связь? А вот какова.
В ассортименте полухинской пекарни присутствовали булочки с кондитерским маком. Этот же кондитерский мак, фабрично расфасованный, они продавали домохозяйкам. Между тем именно кондитерский мак и дал ФСКН повод для масштабной уголовной кампании. Тамошние спецы рассудили, что поскольку мак является наркотическим растением и на его семенах всегда можно обнаружить следы опийного происхождения, то
сбыт такого бакалейного наименования, как «мак кондитерский», вполне можно приравнять к сбыту наркотиков. И суды это проглатывали.
С трудом, неохотно, пытаясь по возможности сплавлять такие дела коллегам, но — проглатывали.
По стране расплодились тысячи подобных дел. В этот водоворот попадали оптовые поставщики бакалейной продукции, а также владельцы мелкооптовых продуктовых складов, хозяева бакалейных палаток, а также продавцы из этих палаток. Пенсионерки и молодые мамы, выходившие на три часа, чтобы заработать свою копейку. Супруги, совместно владевшие сельскими продуктовыми точками: жена, допустим, стояла за прилавком, а муж на своем «жигуленке» мотался за продуктами — их всех суды признавали наркоторговцами, и они получали свои сроки, сроки просто кромешные, по 8–10–12 лет.
Дело Полухиных расследовалось пять лет.
Следствие крутило, вертело, пыталось связать полухинскую пекарню с другими бакалейными эпизодами по стране в единую «маковую сеть».
Да так ничего и не вышло с этой сетью, и в итоге Полухины ответили только за свои булки. Александру Петровичу присудили восемь с половиной лет колонии, его жене Марии Васильевне, дочери Жене, сестре жены Нине Васильевне — по восемь лет и три месяца.
ФСКН президент разогнал в 2016 году в связи с неэффективностью, но этот маковый молох по сей день продолжает пережевывать тех, кого успел сцапать: суды до сих пор выносят приговоры. А колонии продолжают переваривать тех, кто туда провалился.
Спасти этих людей может только чудо. Должен бы — закон, но может — только чудо.
На прошлой же неделе, за пару дней до освобождения Александра Петровича, Кромской райсуд Орловской области удовлетворил ходатайство об условно-досрочном освобождении его дочери Жени. Тоже чудо, не иначе. Женя все еще в колонии (должны быть утрясены процессуальные моменты), ее освободят только 28-го числа, и Александр Петрович обязательно поедет ее из колонии встречать. В тот же день он надеется повидать и супругу, отбывающую наказание в этой же ИК. Ей до УДО еще год, который кажется бесконечностью, если принять во внимание онкологию, которая обнаружилась в колонии у Марии Васильевны, если принять во внимание все те тяжелейшие болезни, которыми с ней поделилась тюремная санчасть. В освобождении по состоянию здоровья с подачи колонии ей отказали: булки с маком слишком серьезное преступление, видимо, чтобы вот так человека отпускать.
Александр Петрович надеется повидаться и с начальством колонии. «Я буду говорить с ними, как Иоанн Креститель говорил Ироду: не должно вам вот так себя вести с людьми, которые попали в беду. Я не буду мстить, нет, я человек верующий, но те, кто с ней такое сотворили, должны быть наказаны. Я с ней 41 год прожил. Да. С 79-го года, с 14 июля…»
Александр Петрович цену слову знает — офицер, полковник Вооруженных сил. Ни звания, ни наград его не лишили — видно, все поняли про приговор.
За свою семью он будет биться до конца.
***
Конечно, надо сказать и о тех, без кого чуда не было бы. Весной прошлого года мы с родственниками людей, пострадавших от «маковых дел», встречались с Уполномоченным по правам человека в России Татьяной Николаевной Москальковой. «Новая» и ранее неоднократно обращалась к Татьяне Николаевне за помощью в самых различных делах, мы успели убедиться в четкости понимания задач ее службой и в высокой степени эффективности ее работы. Так было и в этот раз.
Генерал полиции, она быстро поняла всю абсурдную бессудность многочисленных маковых посадок и впервые заговорила о необходимости внесения поправок в закон, которые «узаконили» бы кондитерский мак. Москалькова взялась пробить принятие этих поправок.
Но пока Дума думает, люди продолжают сидеть. И Татьяна Николаевна поняла еще одну важную вещь: тех, кто уже отбывает наказание, надо как-то поскорее из тюрьмы доставать.
Если бы не вмешательство Уполномоченного в судьбу семьи Полухиных, никакого чуда бы не вышло.
«Рада, когда добро светит, и отступает зло», — написала она мне в день освобождения Полухина. Вот бы суды и прокуроры так понимали суть своей работы.
А отечественное правотворчество и правопонимание тем временем продолжают удивлять.
Вот, к примеру, когда совсем недавно премьер Мишустин объявил о том, что намерен вернуть в страну легальное возделывание конопли и мака в хозяйственных целях, федеральные каналы кинулись звонить потерпевшим от «маковых дел» — бывшим фигурантам, а также родственникам осужденных. Еще недавно те же федеральные каналы разоблачали их в своих криминальных сводках. Ну а теперь вопрос был: как вы оцениваете гуманизм поправок нового премьера? А их гуманизм сложно оценить, потому что освобождение осужденных за кондитерский мак из этих поправок ну никак не следует. Как, впрочем, из закона никак не следует и не следовала необходимость их сажать. Но они сидят. И надеяться могут только на чудо.
P.S.
