Есть два взгляда на проект трубопровода «Северный поток-2». Один из них был несколько месяцев назад озвучен аналитиком Сбербанк-SIB Александром Фэком и стоил ему работы. Фэк написал, что ни один трубопроводный проект «Газпрома» не окупается — они строятся не в интересах акционеров, а в интересах подрядчиков. Читай — не ради прибыли, а ради откатов.
«Мы обнаруживаем, что решения «Газпрома» становятся абсолютно понятными, если предположить, что компания управляется в интересах своих подрядчиков, а не для получения коммерческой выгоды», — писал Фэк.
Примерно то же самое повторилнедавно один из лучших российских нефтегазовых аналитиков Михаил Крутихин:
«Это абсолютно ненужный проект. Мотивации при этом было две: наказать украинцев лишением транзита и дать возможность нажиться подрядчикам, которые его строят. Другой мотивации у России нет. «Северный поток-2» не окупится никогда, если учитывать его инвестиционную составляющую — те самые 44 миллиарда. Поэтому деньги просто спишут. Он был заведомо убыточен».
При всем уважении и к Фэку, и к Крутихину, дело обстоит несколько сложней.
«Лишение транзита» обойдется украинцам максимум в 2 млрд долларов. Это не критические деньги, которые легко смогут компенсировать Евросоюз или США. А поставить Украину на колени, перекрыв газ, не получится: Украина вот уже четвертый год получает газ реверсом из Европы.
«Газовое оружие» против Украины оказалось одноразовым. Один раз применив его, Россия утратила возможность воспользоваться этим приемом еще раз, и вместе с этим — несколько миллиардов долларов, потерянных «Газпромом» на намеренном снижении поставок газа в Европу, не говоря уже о репутации надежного поставщика, которая, впрочем, была утеряна куда раньше.
То же самое касается и сверхдоходов подрядчиков. Сверхдоходы, несомненно, имеют место быть, но если бы дело было в одних только сверхдоходах, США вряд ли бы выступали против строительства. А между тем The Wall Street Journal сообщает, что законопроект о санкциях против компаний, участвующих в строительстве «Северного потока-2», проходитпоследнюю доработку. Какое дело американцам, если ротенберги-тимченко заработают в пять концов? Эта неприкрытая афера только усиливает напряженность и социальную зависть в России.
Главная цель «Северного потока-2», конечно, геополитическая. (Геополитику вообще очень любят в Кремле.) Эта цель состоит в том, чтобы привязать к себе Германию. В случае строительства «Северного потока-2» Германия становится главным распределителем российского газа в Европе. А российский газ, особенно по истощении месторождений Северного моря, действительно остается если не единственным, то безальтернативным источником. В том смысле, что если российский газ уйдет с рынка, то заменить его будет дорого и тяжело.
Германия, конечно, и сейчас является главным местом по раздаче российского газа. «Северный поток-2» лишь усугубляет существующие тенденции, расширяет статус-кво. Тем самым «Северный поток-2» гарантирует, что Германия будет вынуждена продолжать считаться с Россией, что бы Кремль ни выкинул.
А выкинуть Кремль может ровно две вещи. Во-первых, опять начать очередной раунд гибридной войны на Украине, надеясь на снисхождение со стороны Германии.
И во-вторых, попытаться еще что-нибудь аннексировать — да хоть Белоруссию.
Экономика России находится в свободном падении. Рейтинг президента падает; аннексия Крыма способствовала поднятию это рейтинга. В такой ситуации следующий «крымнаш» — это просто вопрос времени.
Кстати, о Белоруссии, например. За Грузией и Украиной все забыли о ней, а между тем она: а) представляет собой вполне лакомый кусок; б) позволяет решить известную проблему 2024 года. В этот год истекает очередной президентский срок, и, чтобы его продлить, надо менять Конституцию.
А в случае объединения России и Белоруссии Конституцию придется менять само собой. Государство же изменится — и Конституция тоже.
Александру Лукашенко периодически дают понять, что объединение было бы желательно.
Только что — в июле 2018 года — Госдума приняла законопроект, предусматривающий в том числе полную отмену в течение шести лет экспортной пошлины на нефть. В применении к Белоруссии это значит, что Белоруссия, которая до сих пор жила тем, что закупала российскую нефть без уплаты экспортной пошлины, перерабатывала ее и продавала на Запад, потеряет конкурентное преимущество и вместе с ним — около 3 млрд долларов в год, то есть около 5% белорусского ВВП.
Несложно заметить, что пропускная способность «Северного потока-2» — 55 млрд кубометров в год — примерно соответствует пропускной способности белорусской трубы, которой, кстати, на 100% владеет «Газпром».
Сейчас «Газпром» перекрыть эту трубу не может: это вызовет срыв поставок газа в Европу и понятный скандал. Но перекрыть ее после строительства «Северного потока-2» будет несложно. При этом белорусские газовые сети имеют одно фундаментальное и потенциально фатальное отличие от украинских: а именно они все — и магистральные, и распределительные — на 100% принадлежат «Газпрому». Так что реверс будет организовать невозможно.
Так что же, вы скажете, Крутихин и Фэк не правы? Они близоруко рассуждают об откатах, о том, что проект коммерчески неокупаем, а тут вон какая геополитика! Взнуздать Германию! Обеспечить ее нейтралитет по отношению к любым поступкам России, а по дороге использовать «Северный поток-2» как возможную дубинку для присоединения Белоруссии!
Крутихин и Фэк, разумеется, правы. Причем по двум параметрам.
Во-первых, «геополитика» в современном мире существует только там, где не работает экономика.
России не было бы никакой нужды «привязывать» к себе Германию убыточными трубопроводами, если бы Россия могла привязать к себе весь мир своими выдающимися экономическими и научными достижениями.
России также не было бы никакой нужды бояться санкций со стороны Германии, Евросоюза и США, если бы она вела вменяемую внешнюю политику вместо гибридных войн. Перефразируя известную фразу, геополитика — последнее прибежище патриота.
А во-вторых, именно «геополитика» как нельзя лучше подходит для того, чтобы оправдать откаты и экономически убыточные проекты. Геополитика и откаты так связаны в России друг с другом, что сложно даже разобрать, где курица, а где яйцо. Мы строим убыточные газопроводы, чтобы иметь возможность вести гибридные войны, — или мы ведем гибридные войны, чтобы потом обосновать желательность строительства убыточных газопроводов.
