1991 год. Власть и народ едины
«В Москве я имел продолжительную беседу с Козыревым (в то время министр иностранных дел РФ. — Ред.) по поводу Курильских островов… И должен сказать вам, что МИД — насквозь прогнившее яблоко», — поведал сахалинцам в своем еженедельном утреннем радиовыступлении председатель облисполкома Валентин Федоров (он уже тогда называл себя «губернатором», хотя слово это пока на советском пространстве не употреблялось).
Федоров был единственным, кого от Сахалинской области включили в делегацию президента СССР во время визита в Японию. Тогда Россия впервые официально признала существование территориальной проблемы в отношениях с восточным соседом.
Увидев, к чему клонятся эти переговоры, Федоров, по его словам, покинул их, «хлопнув дверью».
Вскоре после этого на острова прибыла группа высокопоставленных «агитаторов» в составе заместителя министра иностранных дел России Георгия Кунадзе, члена Комитета по правам человека при Верховном Совете России Сергея Сироткина и народного депутата СССР, бывшего генерала КГБ Олега Калугина (который через 10 лет будет заочно осужден за государственную измену и приговорен к 15 годам лишения свободы).
Я помню пресс-конференцию Кунадзе после посещения им Южных Курил. Его выступление было до такой степени расплывчатым, что трудно было уловить смысл.
— А я объясню, — сказал Федоров, который сидел рядом с высоким гостем. — Если отбросить все эти хитросплетенные словеса и туман, которые тут господин Кунадзе напустил, смысл им сказанного таков: острова надо отдать Японии.
Началась перепалка: кто имеет, а кто не имеет право говорить от имени русского народа. Замминистра удалился с пресс-конференции со словами, что руки он теперь Федорову не подаст.
А Южно-Сахалинск всколыхнулся многотысячными митингами — в поддержку Федорова и против сдачи Курил.
Федорова, московского профессора из Плехановки, приехавшего на Сахалин, чтобы осуществить свою мечту и создать здесь зону свободного экономического предпринимательства, в то время островитяне боготворили. На работу он ходил пешком, сам писал статьи в областные газеты, рассказывал по радио о каждом своем шаге на посту главы области, об экономической и политической жизни на островах и в стране. Зачитывал в эфире письма, приходящие к нему со всего Союза и даже от самих японцев: не отдавайте острова!
Митинги были стихийными, единодушие местной власти и народа — полнейшим.
Принято ругать 90-е, но это были годы предельной искренности и бесстрашия. Власть на местах могла позволить себе слышать народ. Сейчас невозможно даже представить, чтобы губернатор спорил с министром или с возмущением покидал переговоры, которые вел президент страны. Невозможно представить, чтобы на митинг по отстаиванию своих территорий вышел непартийный народ, чтобы на трибуну выходили простые люди, чтобы ни одного флага не было над многотысячной толпой.
Федоров не пробыл у власти и трех лет, вынужденный уйти из-за конфликта с местным Советом. Никто уже не помнит имена депутатов, добившихся его ухода. А первого губернатора, его непримиримую позицию по отношению к притязаниям Японии помнят все.
2012 год
Уже выстроена вертикаль, стихийные митинги невозможны. Этому, например, предшествовала масштабная рекламная кампания — телевизионные ролики, билборды, листовки. Несмотря на то, что и повода к особому волнению не было (кроме неосторожного высказывания министра Лаврова про референдум о статусе островов), организаторы сочли, что именно эта беспроигрышная тема должна объединить сахалинцев перед выборами президента страны. Организовывали митинг якобы профсоюзы, которые никогда не были инициаторами подобных акций, волна протеста против территориальных притязаний южного соседа до этого поднималась только снизу…
На самом деле сплотить народ решила «Единая Россия» и с этой целью призвала московский десант пиарщиков, разместившийся в двух подконтрольных сахалинскому правительству СМИ. Между тем, официальные организаторы митинга — областное объединение профсоюзов — разместило на своем сайте призыв прийти на «поддержку курса председателя правительства», и в нем ни слова не было о Курилах. Текст потом поменяли, но на интернет-форумах бюджетники делились информацией о том, как их обязывают участвовать в акции, а студенты — как им обещают зачеты. В школах целыми классами подписывали открытки министру иностранных дел Японии Коитиро Гэмба. Их сдавали учителям или кидали в установленный на площади ящик «Почта России»…
Народ к площади Победы в Южно-Сахалинске подвозили из районов автобусами, на трибуну поднимались члены регионального отделения Народного штаба поддержки кандидата Путина, казачий атаман, духовенство… Выступающих проинструктировали — говорить только об угрозе территориальной целостности. Народ вел себя цинично, не желая скандировать лозунги, услужливо подбрасываемые со сцены. Всем видом подчеркивая, что пришел в этот воскресный день погулять с детьми, послушать поп-знаменитость, бесплатно пообедать ухой, красной икрой, чаем, покатать детей на лошадках…
Шоу испортили только две девушки, поднявшие несанкционированный плакат с призывом «Путин! Хватит раздавать российские земли!». Его тут же разорвал в клочья какой-то мужик, попытавшийся сбежать.
Народ его догнал, сфотографировал и выложил снимок в интернете, где его и опознали: Эдуард Красков, московский PR-технолог.
2018 год.
«Меня возмутила наглость премьер-министра Японии Абэ, прилюдно поклявшегося на могиле отца вернуть наши Курилы», —
так объяснил Станислав Кузнецов, один из организаторов митинга, толчок, заставивший его, успешного предпринимателя, участвовать в акциях протеста. Впрочем, Курилами протестная повестка этого митинга, прошедшего в канун Нового года, не исчерпывалась. Выступающие дописывали в нее то, что накопилось: протест против объединения Сахалина и Приморского края, против пенсионной реформы, требование вернуть выборы мэров.
И все равно на площадь Победы в областном центре пришло всего около 400 человек. Такую цифру обнародовали СМИ. Организаторы митинга (КПРФ и представители общественности) с ней спорят, уверяя, что она занижена, просто из-за холода была текучка. Так что пожелание «…если мы все вместе топнем, будет гром на всю Россию!», прозвучавшее на митинге, осталось лишь пожеланием.
Потом южносахалинцы объясняли друг другу в интернете, почему не пришли на митинг, и многие, вспоминая шоу 2012 года, так и писали:
«Ходил один раз на митинг в поддержку Курил — «Наши! И точка». А вечером, глазам своим не поверил: увидел по телику передачу в поддержку Путина с моим участием! Больше никогда не пойду».
В Южно-Сахалинске запланирован митинг на 19 января, но большой активности под открытым небом никто не ожидает.
Хотя сказать, что сахалинцы остались равнодушными и к переговорам президента России с премьер-министром Японии по поводу мирного договора, и к клятве Абэ на могиле отца, нельзя. Просто возмущение они предпочитают теперь выплескивать в интернете, в Сетях, организовывая группы по защите Курил, подписывая обращения к президенту страны. Демонстрируя при этом прекрасную осведомленность и в истории вопроса, и в многочисленных обманах со стороны верховной власти. В отличие от другой части россиян и прежде всего москвичей, уверенных, что Сахалин — это часть Приморья или Хабаровского края, а острова, из-за которых спор, — ненужные нам голые скалы.
Нет, сахалинцы в обсуждениях демонстрируют и знание Декларации 1956 года, и то, что она, в нарушение Конституции, ратифицирована не тем органом и не так, как надо… Подписи ставят под вполне конкретными требованиями: Путин и МИД должны потребовать исключения из повестки будущих российско-японских переговоров вообще тему мирного договора как способа узаконить территориальные уступки. А еще: возродить празднование Дня Победы над Японией. А еще: принять правила публичного изображения территории страны в целях противодействия картографической агрессии. К местной власти тоже есть требования: перестать противодействовать акциям протеста и установить в областном центре памятник защитникам Южного Сахалина от японской агрессии.
Очень продвинутый народ живет на пограничной земле, который припоминает в блогах нынешней власти и то, сколько она отдала земли Китаю, а сколько — Азербайджану… Инициатива курского депутата Госдумы, внесшего законопроект о недопустимости передачи Курильских островов Японии, подлила масло в огонь: «А где же наш Карлов (депутат ГД от Сахалинской области. — Ред.)? Может, отозвать его, наконец, пусть курский депутат представляет наши интересы. Расходы на его содержание — с Курском пополам!»
- undefined
Прямая речь
Почему снизилась протестная активность?
Виктор Шейко, южносахалинец, кандидат биологических наук, заместитель председателя Сахалинского регионального отделения Общероссийского общественного движения «За права человека»:
— Большинство людей не воспринимают эту угрозу как реальную, потому что СМИ об этом либо молчат, либо подают проблему как надуманную. Патриоты же, которые проявляли свой патриотизм, когда это было выгодно (после Крыма и Донбасса), теперь, особенно после пенсионной реформы,
когда тема «Путин — наш рулевой» начала угасать, позабивались под плинтусы так, что их не видно и не слышно. Курилы — тест на вшивость.
Рискну предположить, что если Южные Курилы (или хотя бы Малую Курильскую гряду) все-таки отдадут, в обществе установится длительная мертвая тишина, когда все те 85% путинского большинства будут стараться вообще ничем не привлекать к себе внимания, чтобы их, не дай бог, кто-нибудь о чем-нибудь не спросил. Ну а те, кому нет нужды лицемерить, в большинстве своем запуганы и не надеются «перешибить обух плетью».
Сергей Пономарев, южносахалинец, председатель Сахалинского отделения Русского географического общества и член межрегионального общественного движения «Русские Курилы»:
— Почему митинги столь малочисленны, хотя народ возмущен? Если коротко:
Власть воспитывает годами западную философию потребительства — и успешно.
Законодательно митинги ограничены, штрафы и другие кары за нарушение растут.
Успех пенсионной реформы вскружил властям голову, а у народа усилил чувство бессилия.
В стране правит телевизор, а он на митинги не звал…
Александр Чернега, житель Северо-Курильска:
— Есть ли у нас те, кто хочет передачи Курил японцам? Честно, таких не встречал. В отличие от южно-курильчан, где многие ездили в Японию за машиной, за шмотками, наши мало общаются с японцами. В прошлом году у нас на 91-м году жизни умер последний участник Курильского десанта в августе 1945-го на остров Шумшу.
К нему с вопросом, отдать или не отдать Курильские острова японцам, можно было даже не подходить, мог и костылем заехать.
Хотя хорошо знает японцев, работал с ними в Северо-Курильске несколько лет после войны. Лет 5–6 назад в город приезжал японский корреспондент Масами Оно из «Асахи Симбун», так он с ним даже на японском языке общался. Но речь о передаче Курил у них не заходила.
Митингов уже нет 5 лет. Здесь маленький городок, 2560 человек, все друг друга знают. У директоров работает система корпоративной солидарности: если тебя выгонят с работы, другой под любым предлогом не возьмет. Так что рабочий люд озабочен заработком и тем, чтобы за неосторожное слово не выгнали с работы. Возмущения прорываются лишь в двух случаях, когда начальники придавят так, что терпеть далее невозможно, или когда пьян. Вот две «степени свободы».
Юлия Натенок, жительница Шикотана, депутат районного собрания Южно-Курильска
— Никто ни на какие митинги или пикеты у нас никогда не выйдет. Люди не хотят даже заполнять опросники, которые лежат на видном месте в магазинах (их нам прислал оргкомитет из Южно-Сахалинска). Типа, как вы относитесь к передаче островов, к присоединению к Приморскому краю, к пенсионной реформе, к выборам мэров? Потому что не верят в то, что могут изменить ситуацию.
Абсолютное большинство верит, что вопрос о передаче Шикотана давно решен, власть просто ищет удобного момента, чтобы его обнародовать. Иначе чем объяснить, что ничего не было сделано за те 37 лет, что я родилась здесь и живу?
В отличие от Кунашира, где есть и авиасообщение, у нас только морское, но сейчас, когда теплоход «Игорь Фархутдинов» на приколе, мы невыездные. Потребуется срочная операция — надежда только на санитарную авиацию. Вы будете удивлены, но самые непатриотичные у нас — пенсионеры. Они прожили в этой разрухе, в этом застое всю жизнь и не прочь увидеть хоть какие-то перемены, даже если они будут связаны с японцами.
